Распутин наш. 1917

Аудиенция была прервана. Шагая по длинным коридорам Зимнего, Григорий сдёрнул ставший ненавистным парик и содрал накладную бороду, небрежно скомкал и засунул в карман. Выйдя на Дворцовую площадь, подхватил горсть снега и с наслаждением протёр лицо, чувствуя, как жёсткая снежная крупа превращается во влажный компресс и почти сразу же – в ледяную корку. Сделав несколько шагов по брусчатке, он обернулся назад, скользнув глазами по безжизненным окнам. В одном из них, прислонившись лбом к стеклу, стоял маленький, тщедушный человечек. Неведомая высшая сила затащила его на трон самой большой и самой холодной в мире империи, наделила исключительными полномочиями в эпоху, названную впоследствии временем упущенных возможностей. Он мог стать Великим Реформатором и Великим Строителем, но у него хватало сил и мужества лишь плыть по течению, молиться да уповать на волю божью. Время, доверие, способность на что-то влиять – всё закончилось. Воля божья обычно прислушивается к чаяниям людей, но выполняет их совсем не так, как мы ожидаем. Страстное желание последнего императора России, чтобы все оставили его в покое, осуществится самым трагическим образом. “Бойтесь своих желаний, они могут исполниться!”…

В арке стояли, переминаясь с ноги на ногу, два человека, фигура одного из них была Распутину хорошо знакома. Он сначала не поверил своим глазам, остановился, присматриваясь. Окончательно узнав, ускорил шаг, бормоча под нос ругательства.

– Вы здорово рискуете, появившись здесь, – сказал Григорий по-французски, – приблизившись к Николаи.

– Надеюсь, это того стоит, и мой риск будет оправдан, – улыбнулся в ответ разведчик. – Никогда не думал, что буду рад вас видеть. Можете не сомневаться, я действительно очень рад. Хочется верить, что это взаимно.

– Даже не надейтесь, – буркнул Распутин, оглядываясь по сторонам и прикидывая, не оставил ли генерал Батюшин кого-нибудь из своих людей, знающих Николаи в лицо. – Предлагаю оперативно сменить место проведения переговоров. Мы тут с вами торчим у всех на виду, как три тополя на Плющихе…

– Что, простите?

– Неважно… Знаете, где лучше всего прятать деревья? В лесу! А людей, соответственно – в толпе. Засим приглашаю вас на февральскую демонстрацию трудящихся. В своей одежде сойдёте за инженера или преподавателя.

Не давая Николаи опомниться, Распутин вытащил его за руку на Невский проспект и запихал в самый центр процессии под красными флагами. Только здесь, еще раз оглянувшись по сторонам и не найдя ничего подозрительного, Распутин спокойно вздохнул, приноровился к скорости движения демонстрантов и зло зыркнул на германского разведчика.

– Ну, и какого черта вы делаете здесь, если более прежнего нужны сейчас в Берлине?

– Кому нужен? – сузил глаза полковник.

– Прежде всего – Германии, – жестко отреагировал Григорий, – все наши усилия в Петрограде будут половинчаты без вашей поддержки.

– Именно за этим я и приехал, – ответил Николаи, озираясь на красные флаги и транспаранты вокруг себя. – Проанализировав расклад сил в окружении моего императора, я понял, что без нейтрализации Варбурга мне не удастся справиться с диктатом Людендорфа и Гинденбурга. Эта троица очень плотно его опекает, заливая в уши елей про последнее усилие, после чего вражеский фронт рухнет. Но если генералы в основном сидят в ставке и видят монарха эпизодически, Варбург находится при нем неотлучно…

– У вас есть план, мистер Фикс? – перебил полковника Распутин.

– Вы это мне? – вскинул брови разведчик.

– Вам, Вальтер, вам. Как вы хотите решить эту проблему, находясь в Петрограде?

– У меня был план, Георг, но, познакомившись с новостями из Америки, я понял, что он явно уступает вашему и по размаху замысла, и по оригинальности исполнения.

– Я просто обязан спросить, а с чего вы решили, что это мой план?

– А я просто обязан ответить что-то невнятное про интуицию и дедукцию. Но лучше многозначительно промолчу…

– Вы мне еще предложите Рейхстаг штурмом брать…

– Разве это не мечта каждого русского?

– Даже не представляете, Вальтер, какой ответ крутится у меня на языке, но я его опущу, ибо в данный момент мы будем решать совсем другую проблему…

Увлеченные диалогом, Николаи с Распутиным и Дитрихом оказались на крошечном пятачке мостовой, окруженные плотным кольцом рабочих, лица которых не предвещали ничего хорошего.

– Не по-нашему балакают, – прошепелявил стоящий напротив здоровяк в треухе.

– Шпики, небось, – выдал с ходу резолюцию разбитной малый в картузе, с горящими на морозе ушами и почерневшими от работы с металлом грубыми руками.

– А мы сейчас их мехом наружу вывернем и посмотрим, что там внутри, – снова заговорил здоровяк, демонстрируя отсутствие переднего зуба.

Кольцо сомкнулось теснее.

– Товарищи! – зычно прокричал Распутин, отчего оцепление вздрогнуло, – произошла ошибка! Мы с товарищем Вальтером и его спутником – свои! Они – социалисты Пруссии, приехали бороться за мир во всем мире! Сегодня пришли поддержать вас, завтра вы поддержите угнетенный пролетариат Германии! Не надо тут насилие задумывать…