Распутин. Вера, власть и закат Романовых

«Многие – все мы беседуем о любви, но только слыхали о ней, сами же далеко отстоим от любви. Она пребывает наипаче у опытных людей, а сама по себе она не придет к тому человеку, который человек в покое и живется ему хорошо, хотя он и батюшка. Ведь батюшка двояко есть – есть наемник паствы, а есть такой, что сама жизнь его толкнула быть истинным пастырем и он старается служить Богу – наемник же на него всячески доносит и критикует. У избранников Божиих есть совершенная любовь, можно сходить послушать, будут сказывать не из книги, а из опыта, поэтому любовь не даром достают».

Совершенно ясно, что Распутин говорит о себе и ставит себя выше официальных священников и выше тех, кто выступает против него. Распутин явно уступает гордыне – греху, на который он всегда указывал другим: аристократам, генералам, священникам и интеллектуалам, которые становились объектами его критики. «Вот ученость для благочестия – ничего! То есть я не критикую букву – учиться надо, но к Богу взывать ученому не приходится. Он все на букве прошел и не приходится ему к Богу взывать. Буква запутала ему голову и свила ноги, и не может он по стопам Спасителя ходить»¹⁴. «Не будем философствовать, только устанем», – однажды сказал он.

Весной 1913 года Распутин посетил петербургский Воспитательный дом для брошенных и незаконнорожденных детей. Вид крохотных нежеланных созданий поверг его в слезы. Печально, что лишь немногие люди знают о подобном месте и удосуживаются побывать в этом доме, «где человечество поднимается». Он понимал, что эти дети нелюбимы и никому не нужны, потому что они «буйство неукротимой плоти от греха; от того, что мы зовем грехом и что все боятся». Распутин не отрицал того, что дети эти рождены в грехе, но подчеркивал, что никто не свободен от греха, а Бог всегда милосерден.

«В лице уже нет греха, – писал он, – плоть освободилась от буйства». Они – «беззащитные крошки». Распутин с теплотой отзывался о кормилицах и докторах: «Народ проще, спокойнее, чем высшие. И к мамкам чувствуешь больше веры, чем к поставленным над ними. Власть портит душу человека, обременяет ее, а тут нужна не власть, а любовь. Кто это поймет – благо ему в жизни».

Распутин защищал слабейших членов общества от предубеждений того времени. Этих детей нельзя презирать и пренебрегать ими. Напротив, они обладают особой ценностью:

«Великую жатву любви нельзя собирать в далекие житницы. Из-за этого пропадает множество всходов, гибнут души, которые сохранились бы на украшение потомства. Подумать, самые здоровые дети родятся от скрытой любви и потому сильной. Открытое обыкновенно. Открыто чувствуешь нехотя, рождаешь слабо. […]

Величие и слава государства строятся крепостью духа, любовью к детям, детству. Стройте скорее и больше подобных приютов ангельских. В них нет греха, они не за грех. Грех гнездится в порицании необыкновенного, вот когда отметают чужую душу и тело за то, что они обыкновенны. А мы боимся этого. Почему боимся, когда нужно радоваться и возносить хвалу Творцу и Создателю жизни и всего живущего?»¹⁵