Распутин. Вера, власть и закат Романовых

«Услышав имя Распутина, мой отец болезненно сморщился и сказал с глубокой печалью в голосе: “Ничего сделать нельзя. Я каждый раз, когда к этому представляется случай, предостерегаю государя. Но вот что он недавно мне ответил: «Я с вами согласен, Петр Аркадьевич, но пусть будет лучше десять Распутиных, чем одна истерика императрицы». Конечно, все дело в этом. Императрица больна, серьезно больна; она верит, что Распутин один на всем свете может помочь наследнику, и разубедить ее в этом выше человеческих сил”»²⁹.

Говорят, что Николай сказал Столыпину: «Я знаю и верю, Петр Аркадьевич, что вы мне искренне преданы. Быть может, все, что вы мне говорите, – правда. Но я прошу вас никогда больше мне о Распутине не говорить. Я все равно сделать ничего не могу»³⁰. Слова Николая об истериках императрицы не остались достоянием одного премьер-министра, но быстро распространились при дворе. Русский царь позволил подчинить правление империей страху перед собственной женой.

Василий Шульгин поверить не мог в то, что происходило на его глазах.

«И вот этот страшный узел… Государь оскорбляет страну тем, что пускает во дворец, куда доступ так труден и самым лучшим, уличенного развратника. А страна оскорбляет государя ужасными подозрениями… И рушатся столетние связи, которыми держалась Россия…И все из-за чего? Из-за слабости одного мужа к одной жене…»³¹

Часть третья

Скандалы. 1910–1911

18. Скандалы в детской

В первые два месяца 1910 года Распутин часто виделся с Николаем и Александрой – семь раз в январе, четыре раза в феврале. Обычно Распутин приезжал к ним вечером и не всегда виделся с ними обоими. 19 января, к примеру, Николай записал в дневнике: «Сделал хорошую прогулку с Дмитрием. До обеда поиграл с ним в пирамиду. В 9 1/2 он уехал в город. После этого к Аликс пришёл Григорий, с кот. мы долго посидели и побеседовали». Такие долгие вечерние беседы были тогда обычным делом. 27 февраля Распутин приехал во дворец попрощаться перед возвращением в Сибирь¹.

Пока Распутин находился в Покровском, местная полиция тщательно изучала его прошлое. 20 марта 1910 года капитан А. М. Поляков сообщал в Тобольск: Распутин – крестьянин слободы Покровское Тюменского уезда, сорока пяти лет, живет так же, как все крестьяне, занятые в сельском хозяйстве. Он часто ездит в европейскую часть России, где имеет высокопоставленных друзей, среди которых есть и великая княгиня Милица Николаевна. Он «пользуется уважением, материально обеспечен, его высоко оценивают. Из разных уголков России он получает значительные суммы денег от разных людей, в том числе и от высокопоставленных; среди простого народа он пользуется репутацией “праведника” и “мудреца”; иногда он отправляется в Москву и Петербург, где общается с видными священнослужителями. Весной 1907 года ее императорское высочество Гр. Д. Милица Николаевна удостоила его посещением Покровского инкогнито». Поляков не преминул упомянуть, что Распутин ведет «трезвую» жизнь².

В Царское Село Распутин вернулся в тот же день, когда Поляков составил свой отчет³

. Его возвращение породило напряженность между царской семьей и самыми приближенными. У дочерей Романовых появились секреты, секреты о «нашем друге». В день приезда Распутина Александра написала своей дочери, Марии, письмо с тем, чтобы она была хорошей маленькой девочкой и ничего не держала в секрете, потому что секреты не нравятся ее мамочке⁴. На следующий день Татьяна написала матери письмо, в котором просила простить ее (за что, она не написала) и обещала никогда так не делать. «Я так боюсь, что С. И. может сказать Марии нечто дурное о нашем Друге, – писала она. – Надеюсь, наша няня теперь будет мила с нашим Другом».

«С. И.» – это Софья Ивановна Тютчева. К весне 1910 года Тютчева окончательно убедилась в непорядочности Распутина и в той опасности, которую он представляет. Ее серьезно беспокоило, что Распутину дозволено бывать в детской, и она не побоялась сказать об этом. Сестра Николая, Ксения, 28 марта 1910 года записала в дневнике: