Распутник

Дидро. Хватит! Прекратите эту атаку! Я не безделушка, с которой балуются в будуаре. Мир! Я больше не играю! Вы все сегодня, с самого утра, выпятив груди, оголив плечи, волосы дыбом, с горящим глазом, словно сговорились довести до белого каления бедного человека, который мечтает лишь о покое, о мире, мечтает сосредоточиться, наконец!

Г-жа Тербуш. Это уж чересчур!

Дидро. Не играю! Я вас сейчас помирю: да, я слегка увлекся вами; да, обеими, но, если честно, это совершенно неважно, потому что на самом деле я люблю другую!

Г-жа Тербуш. Вот оно что!

Дидро. Да! Всю мою жизнь я остаюсь верен лишь одной возлюбленной: Философии.

М-ль Гольбах. Вот это мило! А мы, стало быть, на второстепенных ролях, — после вашей работы?

Дидро. Совершенно верно. Вы всего лишь женщины.

Г-жа Тербуш. Да что же он такое говорит!

Дидро. Не играю! Мне надо закончить эту статью для «Энциклопедии». В данный момент все остальное не имеет никакого значения, вы меня слышите: ни-ка-ко-го! (Само величие.) Будущность Просвещения поставлена на карту! Пусть плоть отдохнет! И поразмыслит! Дорогу разуму!

Г-жа Тербуш. Я не желаю, чтобы…

Дидро (в апофеозе). Прочь!

М-ль Гольбах. Но вы же не дадите ей…

Дидро (ужасен). Прочь! Я распыляюсь. Я растрачиваю себя на пустяки. Для вас у меня больше времени нет. Меня ждет «Энциклопедия». (Решительно берет обеих под руки и ведет к двери.) Сударыни, увидимся позже. Мы возобновим нашу дискуссию, когда я покончу с моралью.

Г-жа Тербуш. Но я…

Дидро. Тихо! (Та же игра с м-ль Гольбах, предвосхищая ее реакцию.) Тихо! Долг прежде всего, и он не ждет. (Выпроваживает их за дверь, не удивляясь столь незначительному сопротивлению.)

Сцена восемнадцатая

Дидро один.

Вздыхает с немыслимым облегчением.

Дидро (счастлив). Я жертва! (Фатовато смотрится в зеркальце, явно довольный собою). Жертва любовных эксцессов! Чувственного шантажа! Жертва пола! (Снова глядится в зеркальце, затем спохватывается.) Я распыляюсь, распыляюсь. (Со сладостным лицемерием.) Что за ужасный день! (Улыбается своему отражению.) Однако какое благородное самоотречение! (Вновь берется за свою статью; делает гримасу и говорит, на сей раз более искренне.) Чертова статья! Проклятый Руссо!

(Мечтательно.) Да, малышка Гольбах — это вам не моя дочь, просто ничего общего… А Тербуш какова!… (Вздыхает.) Мне никогда не везло: вечно мне доставались сандалии зимой и зонт в безоблачную погоду! (Решительно склоняется над статьей и безнадежно вздыхает.) Иной раз мне хочется быть не собой, а каким-нибудь Руссо, Гельвецием, Вольтером, — в общем, человеком с крепкой головой, с устоявшимися идеями, правильными, четко изложенными, которые заключают в формулы, затем в книги; идеи, которые остаются потомству, застревают в голове, отливаются в бронзе… А я меняю точку зрения, стоит женщине войти в комнату, способен перейти с гавота на менуэт в самый разгар танца, идеи проносятся у меня в голове, сталкиваются — и ничего не остается. Я просыпаюсь «за», засыпаю — «против». Гнусные молекулы… Ладно, теперь — мораль, что там с моралью…

Сцена девятнадцатая

Анжелика, Дидро.

Анжелика влетает вихрем, вся в слезах, и бросается в объятия отца.

Анжелика. Ах, папа, ты был прав! Тысячу раз прав! Я только что видела шевалье Дансени. Он отвратителен: у него недостает одного зуба!

Дидро. Что ж, тем лучше!

Анжелика. И он такой волосатый, просто ужасно…

Дидро. Он? Я как-то видел его без парика, он лыс, как колено.

Анжелика. Похоже, все, что могло расти на голове, сейчас торчит у него из ушей.

Дидро. Вот как? (Машинально ощупывает собственные уши.)

Анжелика. Папа, у меня открылись глаза, и я увидела его таким, каков он есть. Я осознала ошибку, которую собиралась совершить. Ты был прав: моя связь с Дансени была бы совершенно нелепой: он слишком стар.

Дидро. Дансени? Мы с ним ровесники.

Анжелика. Ты представляешь? Он твой ровесник! И внезапно я вспомнила все, что ты говорил мне о сохранении вида, о необходимости думать о благе детей. Я не могу иметь ребенка от такого пожилого мужчины: он может родиться слабеньким или с каким-нибудь дефектом. В таком возрасте соки организма уже наверняка подпорчены, сперма нездорова, и у нас может получиться урод.

Дидро опускает голову, подавленный ее словами.

Дидро. Раз ты так считаешь…

Анжелика (садится к нему на колени). Папа, во имя сохранения вида обещаю тебе не спать с Дансени.