Распылитель Пухольского

Наталья, скорбно поджав губы, выслушала сообщение о том, что Богоробов исчез, и Нюрка Маслова к этому непричастна. Недоверчиво покачала головой. Но ужином Игната накормила и даже рюмочку имбирной предложила. От рюмочки он отказался, с водки он всегда засыпал совершенно беспробудно, что сегодня было бы некстати. Тогда хозяйка выпила сама и приготовилась плакать. Слез Игнат вытерпеть не мог, и сбежал, едва дожевав расстегай с рыбой.

Темнота, запах отбросов и кошачье мяуканье провожали его до самого барака. Свиридов удивился возвращению Игната, но спрашивать ничего не стал, впустил. Продавленный диван в конце коридора, где уже приходилось проводить ночи, вернее часть ночи до того, как позовут к воротам встречать привезенных буржуев, горбился и вздыхал. Игнат принес из каптерки подушку и одеяло, бросил на него и уставился на жестяной колпак, прикрывающий лампу. Погасить свет не решился.

Снял ремни с кобурой, подумав, вытащил наган и сунул под подушку. Лёг. Почему-то казалось, что если он притворится спящим, то невидимый враг вылезет из своего логова, обнаружит себя и можно будет сразиться с ним в открытую. От спинки дивана пахло чужим потом, в глазах плыли серые тени, и ощущение сиротства и собственной незначительности было почти осязаемым. Игнат натянул колючее одеяло на лицо и затаился.

По коридору прогрохотали кованые сапоги, это Харитоненко покинул свой подвал, отправился подремать. И как он может столько времени проводить в подземелье? А ведь вроде и нравится ему… Гулко бухнула дверь. Больше никто не ходил — в помещения, где спали конвойные и красноармейцы, со двора вела отдельная дверь. И почему до сих пор их зовут конвойными, если их работа — всего лишь довести контрреволюционный элемент, привезенный ребятами из районки, со двора в подвал? Хотя и это — тоже конвоирование. Особенно тяжко бывает с нервными дамочками, которые так и норовят в обморок упасть. Игнат вспомнил одну такую, жену бывшего банкира, вот уж пришлось помучиться, никак вниз спускаться не желала, выла, царапалась. Игнат перевернулся на другой бок и постарался забыть о нервной банкирше, потому что уже если начнешь всё вспоминать, то непременно какая-нибудь гадость приснится.

Свет лампы, даже такой тусклой, мешал, лез под веки. Барак питался электричеством не от городских электросетей, которые оживали всего на несколько часов в день, да и то, казалось, по чистой случайности, а от «динамы», установленной в одном из закутков подвала. Как работает «динама», Игнат представлял смутно, за ней присматривал один из красноармейцев, обученный хитрым электрическим делам и еженедельно напоминавший Богоробову, что пора добывать у начальства мазут для прожорливого агрегата. Так что без света «пункт номер пять» не оставался никогда.

Если бы не этот свет, сколько бы теней вылезло бы из углов, чтобы протянуть свои призрачные серые руки к горлу Игната, сколько шуршащих слов лезло бы в уши, напоминая о тех, кто навсегда сгинул тут. Они бы его не пощадили, дышали бы в затылок, обжигая ледяным смертельным холодом. И не стали бы слушать его оправданий, жалких слов о том, что революция в опасности и так нужно… так нужно, так приказали, так должно быть.

Но пока горит лампа под жестяным колпаком, он защищен, он недосягаем, и завтра нужно непременно проверить, достаточен ли запас мазута, и вообще, нужно проверить всё, ведь теперь ему тут отвечать. Пока. Пока что? Пока не изменится ситуация, пока не придет новый комендант и не снимет с Игната эти заботы. Снова мелькнула тень, раздался скрип половиц. Сквозь ресницы он увидел темную фигуру, знакомой хромающей походкой приблизившуюся к двери кабинета. Фигура подергала дверь, пошарила по карманам, пожала плечами и, повернув назад, исчезла из виду. Игнат несколько минут ошалело глядел вслед, затем вскочил и бросился к двери, за которой скрылся призрак, запутался в одеяле и едва не упал. И тут раздался негромкий хлопок.

Когда он вбежал в оставленную открытой дверь, Богоробов сидел за столом машбарышни и, склонив голову на бок, казалось, рассматривал сверкающий черными боками «Ундервуд». Из простреленного виска медленно капала ему на плечо кровь. Игнат тихо взвыл и впился зубами в собственную ладонь.

Всё остальное превратилось в череду быстрых, почти молниеносных действий. Он выдернул кусок синего сукна, подложенный под пишущую машинку, обмотал им голову коменданта, чтобы не напачкать кровью, поднял и сунул ему в кобуру злополучный маузер. Потом взвалил мертвеца на плечо и почти бегом потащил в подвал. Как он не свалился с лестницы, когда несся с такой ношей вниз, непонятно.

На этот раз он нажал на красную кнопку распылителя молча. Всё уже было сказано, и если Богоробову захотелось вернуться, чтобы снова напугать Игната, значит, он этих слов не совсем достоин. А ведь были почти друзьями…

Распылитель опустел, как всегда — мгновенно и беззвучно.