Рассекречено внешней разведкой

Спустя два месяца, в соответствии с имевшей место договоренностью, был освобожден и депортирован с территории Советского Союза и второй «довесок» к Абелю. На этом была поставлена точка в деле, которое на протяжении почти пяти лет было главным в работе большой группы оперативных работников как в Центре, так и за рубежом.

По прибытии в Москву Рудольф Иванович был принят руководством КГБ и разведки, встретился с коллективом своего подразделения, прошел медицинское обследование и рекомендованный врачами курс реабилитации, отдохнул с семьей в одном из санаториев на берегу Черного моря и, как все мы ему и желали, приступил к работе.

Моя же очередная встреча с Рудольфом Ивановичем, о которой мне также хочется рассказать, произошла пять лет спустя, летом 1967 года, незадолго до моего отъезда из Берлина. Рудольф Иванович прибыл в Берлин в качестве личного гостя Министра государственной безопасности ГДР Эриха Мильке. По времени визит был непродолжительным, всего несколько дней, но необычайно теплым и до предела заполненным знака. ми внимания к гостю со стороны хозяев.

У трапа самолета Абеля встречал заместитель министра, руководитель разведки ГДР Маркус Вольф. Затем он был принят членами коллегии министерства во главе с Мильке. Вечером того же дня в честь гостя был устроен товарищеский ужин-прием, на который были приглашены и мы. Главным распорядителем за столом, как всегда, был Мильке. Он же руководил и рассадкой приглашенных за стол. При этом мы обратили внимание на то, что слева от Абеля один стул остался свободным, незанятым. В это время в дверях появляется всем нам хорошо знакомая фигура начальника управления генерал-лейтенанта Кляйнюнга. Поначалу мы было подумали, что он просто несколько запоздал, но тут же возникли сомнения: что-то не то… Кляйнюнг, не торопясь, приближается к стулу рядом с Абелем. Оба внимательно вглядываются друг в друга и… о неожиданность! Их лица расплываются в улыбке. Абель поднимается с места, и они бросаются в объятия друг друга.

Оказывается, Мильке, с присущей ему выдумкой, решил преподнести очередной сюрприз и Абелю, и всем нам. Дело в том, что в годы гражданской войны в Испании Рудольф Иванович Абель, уже работавший тогда в органах государственной безопасности, занимался подготовкой радистов, в их числе иностранцев, засылавшихся в Испанию в составе групп бойцов-интернационалистов. Одним из его учеников в то время и был, тогда еще совсем молодой и никому не известный, а ныне убеленный сединами генерал-лейтенант.

Их встреча была настолько трогательной, душевной, что придала всему приему какую-то особую теплоту, я бы сказал, близость, семейственность. Несколько часов, пока продолжался прием, пролетели совершенно незаметно. Были и воспоминания, и песни. Причем и дирижером, и запевалой, как всегда, был сам Мильке.

На следующий день выдалась прекрасная солнечная погода, и немецкие друзья пригласили Абеля, вместе с ним и меня с женой, на прогулку по воде вокруг Берлина. Мы также посетили дом-музей Тельмана, как он в то время назывался. Именно здесь состоял ось последнее заседание ЦК Компартии Германии с участием Тельмана. К этому ничем не примечательному маленькому деревянному домику, расположенному у самой воды, мы приплыли на небольшом прогулочного типа теплоходе, наслаждаясь зрелищем живописных зеленых берегов озер и многочисленных каналов, опоясывающих город. Приятных впечатлений от той прогулки было много, но, конечно, самое большое удовольствие мы получили от общения с Рудольфом Ивановичем.

Это пребывание Рудольфа Ивановича Абеля в Берлине было не последним. Спустя два года он снова прибудет туда, где ему в торжественной обстановке министром государственной безопасности Эрихом Мильке будет вручен диплом почетного доктора юриспруденции.

После моего возвращения в конце 1967 года в Москву наши встречи с Р.И. Абелем стали практически повседневными. Когда я возглавлял отдел по подготовке нелегалов, я постоянно обращался к нему с просьбами встретиться, побеседовать с будущими разведчиками. Такие встречи для них имели огромное значение, прежде всего в воспитательном плане, способствовали их морально-психологической закалке, выработке стойкости, гордости за выбранную профессию. А собеседником, в особенности когда разговор велся с глазу на глаз, Рудольф Иванович был редким. Широта его мышления, убежденность, эрудиция, любовь к людям, наконец, сама манера вести беседу, буквально завораживали.

Эта совместная работа сблизила нас и в личном плане. И мне приятно, что на моем пятидесятилетии в числе гостей были и Рудольф Иванович с Еленой Степановной. Их подарок — картина Абеля «Осенняя мозаика» с его дарственной надписью — и сегодня украшает мою квартиру. В конце 1970 года наши встречи прервались, так как я вновь уехал работать за границу.

Последняя моя встреча с Рудольфом Ивановичем была печальной. Очередной мой отпуск поздней осенью 1971 года совпал по времени с его болезнью и кончиной.