Расщепленные. Книга 2. Линия крови

Андрей имел в виду Сергея, хотя и понимал, что удержать его не удастся. Пытаясь определить, как поступить лучше, Климов все же не взял на себя смелость позвонить своему старшему товарищу, чтобы оказаться тем, от кого тот узнает страшную весть, но быть рядом в трудную минуту он просто обязан. Осознание, что нужно делать, пришло внезапно. Первым делом он инициировал выезд оперативной группы, а уже в пути, в нарушение всех правил субординации, позвонил лично Петровскому, который, впрочем, одобрил этот поступок и сказал, что тоже едет…

Сергей мчал домой, не обращая внимания на скорость и все остальное, включая светофор, а добравшись, про Андрея даже не вспомнил. Вбегая в подъезд, он уже был готов к самому страшному, когда же увидел двух своих ребят с потухшими взглядами, его опасения подтвердились.

– Что с ней?

– Сергей Андреевич, не ходили бы Вы туда.

– Я спрашиваю, что с ней? Да ну вас к черту!

Дроздов попытался ворваться в квартиру, но Степа и Паша, как по команде, схватили его под руки и стали удерживать.

– Вы что, охренели, мудачье?

– Сергей Андреевич, очень вас просим не заходить туда, пока не приедет опергруппа.

– Ну-ка отошли, твари! Это приказ.

Степа и Паша молча переглянулись, а отступать не стали. Тогда Дроздов начал вырываться, но его держали крепко. Какое-то время он сопротивлялся, потом затих, презрительно посмотрел на своих подчиненных и стал угрожать.

– Значит так. Если вы меня сейчас же не отпустите, сучары, можете писать по собственному. Руки прочь!

– Простите, но нет.

– Ну что же, вы сами решили свою судьбу.

Дроздов резко вывернул руку и тут же применил удар локтем в попавшего под траекторию движения Степу. Тот сразу как-то обмяк и начал оседать на пол. От неожиданности Паша ослабил хватку, и пленник оказался на свободе. Сергей вприпрыжку стал прорываться в квартиру, но Паша оказался необычайно проворным. Он прыгнул вслед за ним, сбив с ног, повалил на пол. Началась возня. Силы казались примерно равны, но вовремя пришедший в себя Степа подбежал и помог скрутить руки за спиной. Спустя несколько минут бесполезных попыток высвободиться, Сергей все же сдался.

– Ну, хорошо. Вы можете хотя бы сказать, что с ней?

– Сергей Андреевич, мне сложно об этом говорить… Екатерина Анатольевна мертва. Прошу Вас не сопротивляться, пока что вам не стоит этого виде…

Эти слова так и остались не произнесенными, потому что Дроздов дико заорал, а потом его прорвало. Он принялся рыдать, лишь иногда срываясь на крик. В таком виде его и застали приехавшие практически одновременно Петровский и Климов. Приняв с рук на руки «пациента», они отпустили ребят, сказав, что те на сегодня могут быть свободны. Сергей больше не порывался посмотреть на тело супруги. Петровский заметил приближающуюся смену настроения и, оставив его на попечение Андрея, вместе с опергруппой отправился к месту убийства.

Увиденное повергло его в небывалый шок. Екатерина лицом вверх лежала на кухонном столе, связанная по рукам и ногам, а ее грудная клетка была вскрыта. Чего не доставало было понятно без обследования – сердце жертвы находилось у изголовья пришпоренное к пьедесталу, представлявшему собой резную шкатулку. Не заметив больше никаких деталей, генерал-майор предоставил возможность разбираться в этом специалистам, сам же поспешил к Сергею.

Дроздов поднял на него свой взгляд, исполненный страданий вперемежку с молчаливой просьбой пустить его к супруге. Петровский выдавил из себя «Держись, брат, но пока тебе действительно не надо туда ходить», и попросил Климова позвонить Леночке – ее услуги сейчас будут просто необходимы.

Где-то через час с небольшим Сергей, получивший дозу успокоительного, молча смотрел в одну точку, покорно дожидаясь, когда группа экспертов завершит все необходимые действия, и его, наконец, пустят к супруге. По долетавшим до него обрывкам фраз, он уже предполагал, что ему предстоит увидеть. К моменту, когда его допустили к телу, в душе Сергея разом умерли вера и надежда в то, что в его жизни еще может быть что-то хорошее. Вид истерзанного трупа нисколько не шокировал его, острейшую боль доставляло совершенно другое – осознание, что Катенька больше не будет озарять его существование своим сиянием, а сильнее всего остатки его израненного сердца уничтожало понимание, что у него не будет возможности увидеть своего нерожденного ребенка.

Он не стеснялся своих слез и действий. Ему больше никто не мешал. Пребывая в молчаливой скорби, Сергей подошел к телу, некогда принадлежавшем его супруге, заглянул в ее безжизненные глаза. Затем закрыл веки, наклонился и поцеловал в лоб и, повинуясь внутреннему порыву, потянулся к шкатулке. Не смотря, что сердца там уже не было, по следам на дереве он понял суть послания – это ему вырвали сердце, лишая самого дорогого.

Заглядывая внутрь шкатулки, Сергей ожидал увидеть тест, однако она оказалась пуста. Мгновенно он пришел в себя. Пылая от внезапной вспышки гнева, он обернулся и грубо поинтересовался у Петровского.

– Кто посмел?

– Сереж, ты о чем?