Рассказчица

Пропавшие Романовы и несчастная Анастасия заворожили новый послевоенный мир; я тоже оказалась околдована. Как только я приехала в Нью-Йорк, библиотека стала моим убежищем. Четыре дня в неделю после работы я оказывалась у Терпения и Стойкости – каменных львов, украшающих широкую лестницу впечатляющего здания на Пятой авеню, поглаживала их гривы, прежде чем войти внутрь. Я проводила часы напролет в Розовом читальном зале, погруженная в книгу. Коллекция библиотеки оказалась для меня настоящим сокровищем. В поисках информации о протагонистке я читала о Романовых все, что попадалось под руку: заметки в газетах о жизни царской семьи, биографии, составленные придворными, мемуары ближайшей подруги Александры и учителя детей, даже жуткий отчет о расстреле Романовых, опубликованный следователем Белой армии. Я горько плакала, когда читала о последних часах жизни Анастасии, так же горько, как оплакивала родного отца.

Я могла днями напролет ничего не делать, передо мной были только стопки книг и документов для чтения, смазанные чернила, судороги в пальцах. Исследовательский отдел библиотеки, хорошо знакомый с «книгой», которую я пишу, был только рад помочь. Я была одержима, история выливалась из меня на страницу. Поиск тетрадей для дневников превратился для меня в игру – я изучала пыльные антикварные магазины, как охотница.

Но сейчас я понимаю, что дневники были для меня не просто предметами, они были спасением от ужасного настоящего и прошлого. Я растворялась в них, в Анастасии. Она была такой же, как я, – одинокой, раненой, обреченной – и при этом полной противоположностью. Где я стеснялась и волновалась, она была яркой и уверенной. Где я боялась, она блистала храбростью.

Мне было очень хорошо в Нью-Йорке какое-то время. Однако вскоре я поняла, насколько мал этот огромный город. Я стала попадать в проблемы с моей историей. Кое-кто близкий предал меня, все рассказал работодателю – хотя, скажу справедливости ради, я тоже ее предала. Теперь я была при деньгах, их было немного, но хватало на квартиру и новое платье, когда в нем была необходимость. Я решила уехать из Нью-Йорка в город потише, где меньше шампанского и плохих людей. Никому ничего не сказав, перебралась в Бостон. Пришло время отказаться от Анастасии, написать последнюю главу. Проблема была в том, что теперь я была Анной Васильевной Ростовой в той же степени, что Анастасией. Поэтому я осталась Анной Хасуэлл.