Рассказчица

Эван переворачивает книгу. Он склоняется над страницей, его лицо немного светится, как жемчужина.

10.6.13

Папа на меня злится, и все из-за Ольги! Последние недели все время шел дождь, а сегодня – наконец-то! – выглянуло солнце. После уроков мы с Марией пошли гулять в парк. Нашли чудесный клен, на котором можно отдыхать, как это делала Королева Фей в той пьесе, что мистер Гиббс велел нам прочесть. Только Ольга приказала нам немедленно слезть. Мария, конечно, тут же слезла, а я отказалась. Тут пришел папа, он только закончил осмотр земель. Ольга сказала ему, что я плохо себя веду, и он сделал мне выговор.

– Ты совсем бесстрашная, зайчик мой, – сказал он, снимая меня с дерева.

– Так это же хорошо, разве нет? – спросила я.

Он рассмеялся и ответил, что это известно лишь Богу. Я сказала, что Ольга злится только оттого, что не получила весточки от «сердечного друга» Павла Алексеевича. Она вся покраснела, а папа снова отругал меня – за то, что наябедничала. Нечестно!

Эван читает дневник как актер. Он говорит с интонацией автора, воспроизводит эмоции. И делает он это так искренне, что я с трудом сдерживаю смешок.

22.6.1913

Чудесный день! Устроили пикник на пляже. Взяли несколько шлюпок с яхты и отправились на маленький остров. Там моряки построили для нас павильон с ковром и банкетным столом – были чай с молоком, фрукты, конфеты. Вкуснейшие черничные тарталетки! Насмешила Марию, слизывая варенье с носа со скрещенными глазами.

После чая играли в жмурки. Папа тоже с нами играл, и все валились со смеху – даже слуги, – когда он спотыкался, стараясь идти ровно, едва ли не наступая на платье Т. Как же мне хотелось никогда не возвращаться в Петербург, а вместо этого отправиться на «Штандарте» в кругосветное путешествие, как команда пиратов. Никакого двора, никаких церемоний.

Эван замолкает, поднимая на меня глаза. Церемонии, слуги, двор…

– Так… – говорю я, собирая кусочки пазла в голове.

Но Эван поднимает руку, чтобы я пока молчала, и достает другой дневник.

– Вот этот, – говорит он, – написан позже. В тысяча девятьсот пятнадцатом.

Сегодня Шура меня отругала, но я так скучаю! Она говорит, что в нашей империи сотни тысяч девочек, которые отдали бы руку и ногу, чтобы оказаться на моем месте. Но эти девочки не понимают, как нам одиноко!!! Мы никогда не устраиваем праздников, дорогой дневник, только для бабушки и скучных дядюшек и тетушек. Мама говорит, что так лучше. Говорит, придворные – крысы и сплетники, которые недолюбливают ее из-за немецкой крови, и доверять нельзя никому, кроме отца Григория и, конечно, милой Шуры, но она просто нянечка.

Иногда мне позволяют играть с Глебом, сыном врача, но ведь девочке нужны подруги! С кем же мне делиться секретами?