Расскажи, как надо жить

Такая победа не осталась незамеченной, и управление стало развиваться, меняло структуру, сажало чиновников по высоким креслам и в тюрьмы, реорганизовывалось, придумывало новые названия (за два года сменили три названия), вышло из структуры МВД, стало независимым, а потом преобразовалось в зависимое от Президента, пока, наконец, не остановилось на простом и лаконичном: Федеральная служба Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН России), в простонародии – госнаркоконтроль. Такое событие нужно обмыть еще одним крупным делом, чтобы у россиян запомнился новый бренд. К этому времени связь с Наркобароном совсем утратилась, тем более что и раньше она была завязана на десятых руках, которые или забылись вечным наркотическим сном, или уже отбывали срок. А вот госнаркоконтроль креп и рос, и для «громкого дела» созрела база в Ангарске. Чиновники посчитали, что российский наркорынок мог пережить коллапс недопоставок в объемах, которые обслуживала база в Ангарске, и было решено громко и со скандалом прикрыть обнаглевших ангарских цыган.

На территории Иркутской области за осуществление плана отвечал Дмитрий Анатольевич Лавров. Операция по прикрытию базы в Ангарске планировалась на протяжении пяти лет, и вскоре началось поэтапное осуществление, но что-то пошло не так, кому-то такое решение показалось несправедливым, и полетели головы.

Захват базы обычно происходит по сценарию, который известен всем как «Помпея»: сначала закрываются границы, отрезав путь ухода. Затем берут мелких барыг, сбывающих остатки наркотиков. После покупают несколько человек из банды, приближенных к главному. Далее следует захват главаря, то есть Наркобарона. Зачем нужен осведомитель, спросите вы? Для того, чтобы в суде опознать Наркобарона и всю компанию. Конечно, большинство Наркобаронов находятся в базе ФСБ как главари синдикатов, но кто управлял базой в Ангарске не знал никто. Вернее, не так: о том, что это один из Наркобаронов знали, но вот как он выглядит и как его зовут госнаркоконтроль не знал. Взятые «приближенные» на перебой утверждали, что Наркобарон не раскрывал своей личности, прятался от работяг и носу не казал.

Границы закрыты, мелких барыг взяли, член команды, помощница Наркобарона Зоя Савелова куплена с потрохами, план близился к завершению, но неожиданно пришли сразу две страшные новости.

Первая: в своей квартире от мучительной смерти после долгих и жестоких пыток скончалась Зоя Савелова. Ее рот был залит металлом, а кисти рук – отрублены. СМИ широко осветили это убийство, не забыв упомянуть, что женщина была осведомителем силовиков и находилась под их защитой. Как выяснилось буквально днем позже, Зоя Савелова была представлена Наркобарону лично и знала, как он выглядит. Однако свое знание она унесла в могилу.

Вторая новость: семью Дмитрия Лаврова похитили, а сам полковник погиб при взрыве. Цыгане исчезли, растворились в утреннем тумане на берегу Байкала.

Силовики штурмом взяли пустой шатер, близстоящие здания, где обнаружили целую инфраструктуру – завод по расфасовке наркотиков, оборудованный даже конвейерами и упаковочными машинами. Но никого из «сотрудников» этой базы не обнаружили.

Только труп жены полковника.

* * *

В офисе никого не было. На часах давно было одиннадцать вечера. Игорь сел за компьютер и приступил к составлению отчета.

Печатая текст, он не мог отделаться от мысли, что агент Томпкинс – вторая сторона сделки – будет читать его отчет на русском. Угораздило же бабу вляпаться в знание русского языка! Если бы не лезла в дебри славянских языков, не участвовала бы сейчас в этой операции. Симпатичная баба-то, а пропадет ведь с этим делом. Все они пропадут.

Игорь был абсолютно уверен, что операция провалится, какой бы продуманной и идейной она ни была. Почему? Да потому что от самого Игоря мало что зависело, он никак не мог повлиять на ход операции. Все указывало на то, что дело провалится, потому что никто, кроме Игоря, к делу серьезно и вдумчиво не подходил. Вспомнить хотя бы варианты адаптации, предложенные агентом Томпкинс. Бог мой! Учитель русского языка! Ну да, конечно, травмированный парень, потерявший всю семью, да к тому же постоянно озирающийся по сторонам и в любой момент готовый заплакать – идеальный педагог, чего уж тут. Или второй ее вариант – бортпроводник. Ну а почему нет? Самолеты ведь стали садиться почти с той же регулярностью, что и взлетать. Да и в полете опасностей в виде разъяренных пассажиров нет… Все эти варианты не подходят. И зачем вообще озвучивать такие бредовые идеи?