Расскажи мне, как правильно жить

– Но чем я могу тебе помочь? – я, действительно, не знала этого.

– Заберите меня! Увезите отсюда! Я больше так не могу! Этот человек… – она кивнула в сторону Глеба, – он надо мной издевается. Он… он… Я даже не могу рассказать всего, что он сделал!..

Она закрыла лицо руками. Плечи её затряслись. А потом внезапно кинулась ко мне. Я инстинктивно выставила вперёд руки, защищая свои границы. Но Есения пробила их и попала в мои объятия. Тогда я сломалась.

Обняв её и погладив по голове, словно ребёнка (а именно такой я её и воспринимала в эту минуту), я гневно посмотрела на Глеба.

– Что это означает? – строгим голосом, не свойственным мне, спросила я.

Он, сохраняя хладнокровие (надо отдать ему должное – он мастерски это делал), спокойно, делая акцент на каждом слове, произнёс:

– Девочка не в себе. Пожалуйста, отдайте мне её.

– Что значит «отдайте»? – возмутилась я. – Она для вас вещь, которую можно передавать из рук в руки?

– Я не это имел в виду. Отпустите мою дочь и… можете идти.

Ох, как меня задели эти его слова, пронизанные высокомерием! Он разрешает мне идти? А кто такой он есть?

Горячительное, всё-таки, подействовало. Я почувствовала кураж. И смелость – оборотную сторону медали за безрассудность.

– Вы утверждаете, что Есения – Ваша дочь? – я усмехнулась. – Насколько я знаю, это не так.

– Давайте не будем здесь выяснять отношения, – всё ещё достаточно спокойно сказал Глеб. Хотя глаза горели гневом, и он явно был не прочь меня им испепелить. – Есения – моя дочь, и я несу за неё ответственность.

– В таком случае можете Вы объяснить, как Ваша дочь оказалась в подобном заведении, имеющим значок «18+»?

– Я здесь работаю, – подняв голову, ответила Есения.

– Работаешь?! – ужаснулась я. – Как такое возможно?

– Глеб сам меня сюда устроил, – девочка продолжала давать показания против своего отчима. В моих объятиях пока безопасно. Но что будет после? Вряд ли он оставит всё, как есть.

– Значит, Вы устроили свою, как вы её называете, «дочь», работать по ночам в клубе? В качестве кого?

– Официантки, – снова ответила девочка.

Это, конечно, куда ни шло. Хорошо, что не танцовщицей гоу-гоу. И, всё-таки!..

– Подросткам не разрешается работать по ночам, тем более, в подобных заведениях, – напомнила я тоном дежурной воспитательницы. – Девочке всего шестнадцать лет.

– Через неделю семнадцать, – Есения взглянула на меня и даже чуть улыбнулась. – Вы поздравите меня с Днём Рождения? Не забудете?

Я не готова была отвечать на подобные вопросы. Не сейчас, девочка. Поговорим об этом в другой раз.

Глеб стоял напротив и не делал никаких попыток приблизиться. Но в то же время у меня было ощущение, что он держит ситуацию под контролем. И вдруг он совершенно другим голосом с появившимися в нём ласковыми интонациями сказал:

– Конечно, моя милая. Елена Евгеньевна обязательно тебя поздравит. Я напомню ей об этом.

И тут я почувствовала, как по спине пробежал холодок.

Интуиция не обманывает.

Его слова прозвучали непривычно опасно. Он словно предупреждал меня впредь держать дистанцию между ним и этой девочкой. И если я смею ослушаться…

А что он, собственно, может мне сделать?

Есения заулыбалась. Слёзы высохли на лице. Она отпустила меня и… пошла к своему отчиму.

Безумие какое-то! Я не верю своим глазам.

Она сумасшедшая?

А Глеб Карамазов, победно улыбаясь, и подняв вверх голову, смотрел на меня взглядом хищника, который поймал желанную добычу и теперь только ждёт удобного момента, чтобы начать её терзать.

Коршун! Очень похож.

– Не смею Вас больше задерживать, Елена… Евгеньевна, – он сделал акцент на моём имени, а потом, словно подумав, что этого недостаточно, добавил отчество. – Если Вы нам понадобитесь, мы обязательно позвоним.

И, улыбнувшись ослепительно-мерзко, развернулся и ушёл, увлекая за собой девочку.

Я почувствовала себя оторванной от реальности. Словно меня вдруг выбросили за ненадобностью как лишний предмет, не вписывающийся в окружающую обстановку.

Сзади подошла Яна, всё это время, видимо, наблюдавшая за нами, и, тронув меня за локоть, потянула:

– Идём, Лен. Надо поговорить.

Мы вернулись к столику. Но оставаться здесь мне уже не хотелось. Какой может быть стриптиз после такого представления?

– Кто эти люди? – спросила Яна. – Ты их знаешь?

– Нет, – сказала я, покачав головой.

И это была сущая правда.

Глава шестая. Поединок

«– Нет, спорить я не люблю.

-– Это хорошо.

-– Но могу укусить»

Р. Валиуллин «В каждом молчании своя истерика

Я вернулась домой в отвратительном настроении. По дороге Яна предложила заехать в какой-нибудь круглосуточный супермаркет и взять что-нибудь «для согрева», но я наотрез отказалась. Мне хватило того, что было в клубе. Перед глазами стояла Есения, а рядом с ней – папаша-сутенёр. Я решила, что это самое подходящее для него название. Он прекрасно вписался бы в эту роль, если уже этого ни сделал. Так или иначе, то, что происходит в их семье, не поддаётся логическому осмыслению. И возникает вопрос: на кой чёрт мне, вообще, это понадобилось?