Рассказы

— Чего и толковать — теперь и сами видали! Поискать надо такого хорошего пруда, как у нас в Верхнем Оселке… Своими глазами видали теперь, какой он есть…

Вслед за Шуркой подошел Никуля. Вид у него был такой, будто ничего не случилось.

— А! Ты все Оселком своим хвалишься? — обратился он к сразу замолкнувшему Ослу. — Видали мы его! Ну-ка, подставляй спину, я на тебе разок проеду!

Осел осторожно оглядывался по сторонам. Калина встал с ящика.

— Подожди! — сказал он Никуле. — А может, он на тебе хочет проехать? Ты тут отдохнул, сил набрался, пока мы работали… Ну-ка, подставляй ты спину! Васек, садись на него!

— Да вы что? — отступил Никуля. — Шутите, что ли?

— Не шутим, — сказал Калина. — Значит, не хочешь? Он чуть подтянул рукава свитера и, царапнув бутсой доску, обернулся к Ершу:

— Ерш, а Ерш? Что — глаза у меня покраснели?

— Покраснели! — радостно подхватил Ерш. Никуля еще попятился.

— А шерсть взъерошилась? — продолжал Калина.

— Взъерошилась! — воскликнул Шурка, вспомнив дедову сказку.

— А что хвост…

Никуля повернулся и быстро пошел прочь. Калина опять сел на ящик и обратился к Ослу:

— Давай рассказывай, Васек, дальше…

— А чего рассказывать? — ухмылялся Васек, бывший Осел. — В общем, такого хорошего Оселка ни в каком другом месте не найдешь…

Электросигналы слушали его с удовольствием. В общем, он все верно говорил.

ОБЩЕСТВЕННОЕ ПОРУЧЕНИЕ

Портсигар Жене дал рыжий Славка из первой смены. Вернее, Женя сам у него взял, потому что Славка поступил нечестно: еще раньше присвоил Женин мячик, нечаянно залетевший на крышу, и с тех пор старался больше не показываться Жене. А когда однажды встретился с ним на улице, сразу стал смотреть в небо, будто увидел там что-то интересное, а сам пошел быстрее, юркнул в какие-то ворота и скрылся.

Тогда Женя подстерег его после уроков возле школы, схватил за рукав и тряхнул:

— Где мячик?

— К-какой мячик? — заморгал рыжими ресницами, будто не понял, заика Славка.

— Какой? Не знаешь? Какой на крыше нашел — вот какой!

— Я м-мячика н-никакого не находил… П-пусти, Женька… н-ну не надо! У меня одна вещь есть…

— Покажи! — сказал Женя.

Славка порылся в карманах и достал портсигар. Портсигар был очень хороший — никелированный, новенький; нажмешь сбоку какую-то штучку, и обе створки бесшумно распахнутся, сожмешь их пальцами, портсигар — щелк! — и закрылся. На крышке нарисована лошадиная голова, над ней подкова, как дуга, и написано выпуклыми буквами: «Давай закурим».

— Давай! — радостно сказал Женя, кладя портсигар себе в карман. — Закурим!

Женя вообще-то не курил, да и не собирался, но сейчас понял, почему не курил: портсигара не было. Теперь портсигар есть и пятнадцать копеек, что дала мама на бутерброд, есть.

Он хотел было хорошенько толкнуть Славку, так как слышал, что Славка променял мячик на сломанные наушники, но раздумал и сказал:

— Ладно уж, иди!

Славка попробовал плестись следом и клянчить: мол, портсигар лучше чем мячик и поэтому пусть Женя покажет ему еще медную трубку…

— Я тебе сейчас покажу трубку, — произнес Женя, останавливаясь, — и это будет такая трубка…

Догадливый Славка сразу расхотел смотреть трубку и отстал.

На углу приветливая тетя продавала папиросы: пачки и коробки за стеклом лотка, разноцветные, яркие, как коврик.

— Тетя, — вежливо сказал Женя, — а какие у вас есть папиросы, что за пятнадцать копеек?

— Вот, пожалуйста, маленькая — «Казбек». Двенадцать копеек, — улыбнулась тетя и показала Жене красивую пачку с черным силуэтом всадника, скачущего на фоне синих гор.

Сорт папирос и любезность продавщицы чрезвычайно понравились Жене: он вступал в новый и своеобразный мир курильщиков!

Женя переложил толстые, душистые, оставляющие на пальцах позолоту папиросы в портсигар, потом, закурив одну, зажал ее в зубах и, пуская голубой дым, отправился в школу.

Но ему пришлось испытать некоторое разочарование: ожидаемого удовольствия он почему-то не чувствовал, напротив — во рту стало горько, противно и появилось огромное количество слюны: Женя даже не успевал ее сплевывать.

Он попробовал плевать, как один знакомый парень, не вынимая папиросы изо рта, но первый же плевок попал на штаны. Женя моментально обтер их рукавом и оглянулся — не увидел ли кто?

Попробовал затянуться «в себя», но закашлялся, голова закружилась, к горлу подступила тошнота. Еще затягиваться Женя не рискнул, а просто дымил, сплевывая на каждом шагу.

Он все же мужественно докурил папиросу до конца и стрельнул окурком в урну: это получилось великолепно, как у настоящего курильщика, и немного вознаградило Женю за первую неудачу. Хоть его и поташнивало, но тяжелый портсигар так приятно оттягивал карман и так интересно было чувствовать себя курильщиком, что Женя подумал: «Ничего, привыкну! Все привыкают, и я привыкну».

В школу он чуть не опоздал—поспел ко второму звонку.

— Ой… — сразу же подозрительно повел носом Женин сосед, толстый и тихий Коля Иванов, — ты… курил, что ли?

— Ага, — самодовольно сказал Женя, достал портсигар и, открыв его, повертел перед носом Коли. — Вот «Казбек» курю!