РАССКАЗЫ

— Братья и сёстры, — Расим почувствовал слабость в ногах и облокотился о притолоку — я ухожу. Я дал вам всё, что мог дать. Большего на Земле дать невозможно. Я знаю, что там, — он указал на верхушки деревьев, за которыми разливалось ярко-алое зарево обманувшего его светила — есть ещё много из того, что нельзя познать здесь.

Над головами любимых им когда-то людей висела натянутая, как скрипичная струна, тишина. Расим молча повернулся и переступил через порог дома. В канистре, которую недавно привезли посланники Ра, хранилась священная вода. Расим склонился над ней, потянул носом. Ему показалось, что она пахнет бензином. «Это и есть бензин, — усмехнулся про себя Николай. — А солнце всего лишь ближайшая к Земле звезда. Глупо…».

— Учитель!

В дверной проём ворвался длинноволосый, худой юноша. Когда-то его тоже привели посланцы Ра. Он был потерянным и молчаливым. Несколько дней безвылазно сидел в тёмной комнатушке, уставившись в одну точку. Расим часами говорил с ним. Парень не отвечал. Постепенно от него стало исходить что-то похожее на невидимые электрические волны. Глухие и тяжёлые. Расим знал, так выходит боль. Прошло ещё немало дней и ночей, прежде чем парень выплюнул в лицо своему Учителю: «Врёшь!». И начал что-то кричать, размахивая руками. Через образовавшуюся брешь он выплеснул на Расима столько обиды и ярости, что даже живительный свет Ра на мгновение потускнел. Расим дал ему новое имя — Аиран. Ра хотел, чтобы имена обращённых несли частицу той любви, которую Он дарил им. РАсим, АиРАн, НаРА, ЛаиРА… Великий Ра принимал всех и дарил им себя. Как же их звали в той, прошлой жизни? Расим не знал.

— Я ухожу, — напомнил Расим.

— Я с вами… — Юноша уставился на Учителя глазами полными решимости. — Если на Земле больше ничего невозможно получить, я пойду за вами. Я так решил.

Как же звали Аирана в прошлой жизни? Впрочем, какая разница. Вероятно, он прав. Что можно ожидать от жизни, где даже Солнце оказалось лживым и продажным.

— Там ничего нет, — тихо сказал Расим.

— Есть! — Аиран произнёс это с такой уверенностью, что учитель отшатнулся. Плох тот учитель, ученики которого не превзойдут его. Расим был хорошим учителем.