Рассказы

Теперь вся жизнь Казана слагалась из трех моментов: его ненависти ко всему, что носило на себе запах или следы рыси, его тоски по Иоанне и ее ребенку и Серой волчицы. Вполне было естественно, что самым сильным из этих трех моментов была в нем ненависть к рыси, потому что именно роковое событие на Солнечной Скале повлекло за собою слепоту Серой волчицы, смерть ее щенят и необходимость для него расстаться с женщиной и ее ребенком. С этого часа он стал самым смертным врагом для всей рысьей породы. Где бы он ни почуял запах этой громадной серой кошки, он превращался в ревущего демона, и по мере того, как он постепенно дичал, и его ненависть с каждым днем становилась все сильнее и сильнее.

Он находил, что Серая волчица стала для него теперь еще более необходимой, чем с того дня, когда она впервые покинула для него волчью стаю. Он был на три четверти собакой, и эта собачья кровь в нем постоянно требовала компании. А составить ее могла для него теперь только одна Серая волчица. Они были только вдвоем. Цивилизация отстояла от них за целых четыреста миль к югу. Ближайший к ним пост на Гудзоновом заливе находился от них в шестистах милях к западу. Часто в те дни, когда здесь жила еще та женщина с ребенком, Серая волчица целые ночи проводила одна, выходя из лесу, поджидая Казана и подзывая его к себе воем. Теперь, наоборот, одиночество испытывал сам Казан, всякий раз как ему необходимо было уйти от нее и оставить ее одну.

Будучи слепой, Серая волчица уже не могла помогать ему в охоте. Но постепенно между ними стал вырабатываться новый способ понимания одним другого, и благодаря ее слепоте они научились тому, чего раньше вовсе не знали. Ранним летом Серая волчица еще могла сопровождать Казана, если он бежал не так скоро. Тогда и она бежала рядом с ним, касаясь его плечом или мордой, и благодаря этому Казан научился бежать рысью вместо прежнего галопа. Так же он очень скоро понял, что должен был выбирать для Серой волчицы самые удобные места для бега. Когда они подбегали к таким местам, когда нужно было сделать прыжок, то он толкал ее мордой и скулил, и она сразу же останавливалась, настораживала уши и вслушивалась. Тогда Казан делал прыжок, и по его звукам она догадывалась о расстоянии, которое должна была покрыть. Она всегда прыгала при этом дальше, чем следовало, и это было для нее полезной ошибкой.

Со своей стороны, она стала для Казана еще более полезной, чем была ранее. Слух и обоняние совершенно заменили ей недостававшее зрение. С каждым днем эти два чувства развивались в ней все более и более, и в то же время устанавливался между ними новый, немой язык, благодаря которому она могла передать Казану все, что ей удавалось обнаружить слухом или обонянием. И для Казана вошло в забавный обычай, всякий раз как они останавливались, чтобы прислушаться или понюхать, непременно поглядеть вопросительно на Серую волчицу.

Тотчас же по отъезде Иоанны и ее младенца Казан увел свою подругу в еловые и можжевеловые заросли, где они и оставались до самого лета. Каждый день, в течение целых недель, Казан неизменно прибегал к избушке, в которой жили Иоанна, ее ребенок и муж. Долгое время он прибегал туда в надежде, что вот-вот, днем или ночью, он увидит хоть какой-нибудь признак их присутствия там, но дверь постоянно оставалась запертой. Те же кустики и молоденькие елки росли под окнами, но ни один раз не поднимался из трубы спиральный дымок. Трава и лопухи стали расти на дорожках, и все слабее и слабее становился запах мужчины, женщины и ребенка, который все еще различал около избушки Казан.

Однажды под запертым окошком он неожиданно нашел детский башмак. Он был уже изношен, почернел от снега и дождя, но Казан улегся рядом с ним и стал потом проводить около него долгие дни, пока наконец маленькая Иоанна не добралась до цивилизации и не заиграла в новые игрушки. Тогда он окончательно вернулся к Серой волчице в заросли из можжевельника и елок.

Избушка была единственным местом, куда вовсе не сопровождала его Серая волчица. Во всякое другое время она всегда была при нем. Теперь, когда она уже мало-помалу стала свыкаться со своею слепотой, она даже стала сопровождать его и на охоту до того момента, пока он не нападал наконец на след дичи и не начинал ее выгонять. Тогда она поджидала его в стороне. Казан обыкновенно охотился на белых кроликов, но однажды ночью ему удалось загрызть молодую косулю. Он не смог дотащить ее один и потому вернулся к тому месту, где поджидала его Серая волчица, и повел ее на обед. И еще во многих других отношениях они не отделялись друг от друга в течение всего лета, пока наконец по всем тем диким местам их следы не стали отпечатываться рядом, а не врозь: они шли все время парочкой и никогда в одиночку.

А затем случился великий пожар.

Серая волчица почуяла его, когда еще он отстоял от них за двое суток к западу. В тот вечер солнце зашло в мрачное облако. Взошедшая на востоке луна была красна, как кровь. Весь воздух был пропитан предзнаменованиями.