Рассказы

И боковую стенку они сложили довольно быстро. Хотя сперва, конечно, имея вместо практического опыта лишь праздные наблюдения за чужой работой, попытались подойти к делу максимально солидно с применением отвеса, уровня и даже шнурки, как выражаются матёрые каменщики. Но вскоре им это дело наскучило, практического смысла в нём на первых рядах кладки не увидели мужики никакого и дальше стали шлёпать так, полагаясь лишь на свой глазомер, несколько разрегулированный, как обычно, алкоголем.

А когда стенка выросла на метр и стали отчётливо видны удручающие, где-то даже сулящие катастрофу недочёты, когда половину кирпича, а главное, цемента они издержали, было уже невозможно придать работе надлежащий вид. Даже посредством отвеса, уровня и

шнурки. Работники наши было приуныли, тесть сгоряча высказал ультрарадикальную мысль: разломать к чертям собачьим всё, пока не схватилось намертво, да завтра на трезвую голову начать по новой. Но тут очень кстати забрёл на огонёк один гаражный сосед, более сведущий в строительном деле, и ребят, как мог, постарался утешить. «Ничо! — сказал он оптимистично. — Бывало и хуже. Заштукатурится — нормально будет. Только, может, раствору штукатурного поболе уйдёт».

А штукатурить-то — ещё когда! Да и вообще, дойдёт ли дело до такого, в сущности, излишества. Так что разлили на радостях остаток напитка на троих. Мужик, скорей всего, ради того и гулял по стройке, чтоб советом профессионала кому-нибудь подсобить да чтоб налили граммульку. Не в качестве платы, разумеется, а просто…

Забегая вперёд, скажем, что стенка и впрямь не пала. Иногда то там, то тут, как уже говорилось, трескается под действием природных факторов, но стоит. Как и до штукатурки никогда не суждено было делу дойти.

Половину задней стенки, согласно уговору о коллективном строительстве, тоже аналогично склали. Сосед, правда, маленько поматерился, свою половину возводя, но деваться ему от таких соседей было некуда. Тем более что это был отнюдь не самый худший вариант соседства, так как некоторые растянули долгострой аж на несколько лет, и никакие меры общественного воздействия не помогали. А Петров с тестем всё же уложились в коллективно утверждённые сроки — к осени сдали объект в эксплуатацию, хотя и с традиционно многочисленными недоделками. Денег же на капстроительство ушло совсем мало, пиломатериал и тот насбирали повсюду «бэушный», потратившись, собственно, только на гвозди, цемент, шифер да замки. Хотя кое-кто умудрился и этого избежать — гвоздей старых навыправлял, кровлю сделал шлакозаливную, замки собственными руками изготовил на работе.

В общем, гараж вышел какой-никакой, а всё ж таки капитальный. И по сей день Петров в нём свой автомобиль сохраняет от воров и неблагоприятных погодных условий без какой-либо существенной реконструкции. Разве что кровлю пришлось поменять да завалившийся погреб зарыть и сверху пол настелить дощатый. Но все эти работы проделал не сам Петров, а наёмные таджики, отчего и довольно высокие в совокупности траты получились.

Вот только в то лето вышел у Петрова с тестем существенный недобор грибов-ягод, а также недолов рыбы. Надеялись в другой год наверстать с лихвой, мечтали помаленьку, как обычно, пируя в свободное от работы на производстве время, планировали себе безоблачное, полное малых и средних радостей будущее, ан вышло по-иному…

Под Новый год ударили такие морозы, каких ни до того, ни после того ни разу не было. Где-то аж под пятьдесят. По счастью, в те времена казённые котельные казённые же квартиры отапливали щедро, никто копейки на собственном русском газе не думал экономить, так что праздник Петров со своей новой многочисленной роднёй встретил нормально. И даже особая приятность всеми ощущалась: вот, мол, сидим, выпиваем спокойно, ни о чём душа не болит, а на улице что творится — птички на лету замертво падают, одна на проводе сидела, клюнула его зачем-то и моментально прилипла языком, так и висит уже который день, бездомные кошки с собаками вповалку спят в мусорном контейнере.

Первого же января Петров с тестем, хотя лишь под утро отрубились кто где, проснулись рано, потому что головы были чугунные и во рту характерные сухость да мерзость ощущались. Проснулись и давай, стараясь никого не разбудить, средство для поправки головы искать. Однако средства нигде не было ни капли. То ли вредные бабы так надёжно заныкали, то ли впрямь все запасы прикончили за истекшие сутки.

— Беги, — шепнул тесть, — и не дай тебе Бог вернуться с пустыми руками!

И Петров побежал… В гастроном, куда ж ещё. И там ему, дрожащему, вручили спасительное лечебное средство, которое представляло собой мутную почему-то ледышку внутри причудливо лопнувшей бутылки. Продавщица велела нести бутылку аккуратно, как младенца, или лучше засунуть её в карман. Но карманы у Петрова были не достаточно вместительны, а потом он попросту забылся, взял бутылку за горлышко, чтоб весело её помахивать, а она возьми и развались, и вдребезги разбейся.