Рассказы

Хестлер долго не мог успокоиться после того, как четвертый сзади ушел. Внутри палатки летала муха. Ночь была жаркая. Очередь снова передвинулась, и Хестлеру пришлось вылезать и перекатывать палатку вперед. Два человека впереди! Возбуждение было настолько сильным, что Хестлеру стало казаться, будто он болен. Еще две подвижки, и он будет у окна. Тогда он откроет сундучок и представит бумаги, делая все по порядку, не торопясь. С внезапной болью он вдруг представил, что кто-то ошибся, кто-нибудь из стоящих сзади забыл подписать что-нибудь, забыл проставить нотариальную печать или подпись свидетеля. Но этого не должно случиться. Нет, не может быть. Ведь тогда его могут вышвырнуть из очереди, отобрать место, и ему придется начинать все сначала…

Хестлер отбросил эти глупые фантазии. Он немного нервничал, вот и все. Но кто на его месте оставался бы спокойным? Ведь после сегодняшней ночи изменится вся его жизнь, закончатся долгие годы стояния в очереди. У него будет время, сколько угодно времени, чтобы заняться тем, о чем он не мог и мечтать все эти годы…

Вдруг совсем рядом кто-то закричал. Хестлер выскочил из палатки и увидел, как второй спереди — он стоял теперь во главе очереди — поднял кулак и затряс им перед носом небольшого, с черными усами лица под зеленым козырьком, который находился сверху окна, освещенного резким белым светом.

— Идиот! Болван! Шакал! — кричал второй спереди. — Что значит «иди домой и заставь жену правильно написать свое отчество!»

Появились два дюжих полицейских, посветили фонариками в искаженное лицо второго спереди, взяли его под руки и увели прочь. Хестлер дрожал, перекатывая палатку на роликовых колесах. Теперь впереди него оставался только один человек. Он будет следующим. У него не было причин беспокоиться; очередь передвигалась с быстротой молнии, но пока обслужат человека впереди, пройдет еще несколько часов. У него есть время расслабиться, успокоить нервы и подготовиться к ответам на вопросы…

— Я не понимаю, сэр, — раздался пронзительный голос первого спереди, обращавшегося к маленьким черным усам в окошке. — Все мои бумаги в порядке, клянусь вам…

— Вы сказали, что ваш отец умер, — проговорил суховатый голос Черных Усов. — Это означает, что вы должны переоформить справку 56839847565342-В в шести экземплярах с визами доктора и местного Полицейского Управления, отзывами из Отделов А, В, С и так далее. В Правилах все об этом достаточно ясно изложено.

— Но он умер всего лишь два часа назад, я только что получил известие…

— Два часа, два года — все равно он мертв.

— Но я же потеряю место! Если бы я не сказал вам об этом…

— Тогда бы я, естественно, ничего не знал. Но вы ведь РАССКАЗАЛИ мне, не так ли?

— А не могли бы вы сделать вид, будто я ничего не говорил? Что известие не дошло до меня?

— Вы советуете мне пойти на подлог?

— Нет… нет… — Первый спереди повернулся и заковылял прочь, сжимая в руке свои бесполезные бумаги. Хестлер облизнул пересохшие губы.

— Следующий, — сказали Черные Усы.

Пальцы Хестлера заметно дрожали, когда он открывал сундучок. Он выложил бумаги оранжево-розового цвета (двенадцать экземпляров), красно-коричневые (девять экземпляров), лимонно-желтые (четырнадцать экземпляров), белые (пять экземпляров… только пять? Хватит ли этого? Не потерял ли он один экземпляр?). Панический страх сдавил ему грудь.

— Оранжево-розовые: двенадцать экземпляров. — Клерк угрожающе хмурился.

— Д-да. Этого достаточно? — сказал, запинаясь, Хестлер.

— Вполне. — Клерк подсчитывал бумаги, делая незаметные пометки на полях.

Перед самым рассветом, шесть часов спустя, клерк проштамповал последний листок, промокнул последний штамп, опустил пачку обработанных документов в отверстие и посмотрел на стоящего за Хестлером человека.

Хестлер помедлил, держа пустой сундучок в онемевших пальцах. Он казался непомерно легким.

— Это все, — сказал клерк. — Следующий.

Первый сзади оттолкнул Хестлера и подошел к окну. Это был невысокий, кривоногий человек без палатки, с большими отвислыми губами и длинными ушами. Хестлер особенно не рассматривал его раньше. Ему вдруг захотелось рассказать этому человеку о том, как все происходило у окна, дать пару дружеских советов, как старый «оконный» ветеран новичку. Но человек даже не взглянул на него.

Отходя от окна, Хестлер увидел свою палатку. Она выглядела брошенной и никому не нужной. Он подумал о тех часах, днях, годах, которые провел в ней, скрючившись в гамаке…

— Можете забрать ее, — сказал он под влиянием внезапного импульса второму сзади — коренастой женщине с большой челюстью. Он сделал жест по направлению к палатке. Женщина издала фыркающий звук и ничего не ответила. Он побрел вдоль очереди, с любопытством рассматривая стоящих в ней людей, их разные лица и фигуры: высокие, широкие, узкие, старые, молодые — этих было не так много, одетые в поношенное платье, с причесанными и непричесанными волосами, некоторые со странными прическами, некоторые с помадой на губах — все непривлекательные, каждый по-своему.