Рассказы

Ты снова чувствуешь ту силу и власть. Она поднимается в тебе, заставляет петь натянутые струны твоих нервов. Словно электрическая искра пробегает по твоим пальцам, они становятся такими горячими, что кажется, сейчас засветятся. Помимо твоей воли, пальцы смыкаются в белокурых волосах Кейда. От этого касания волосы дыбятся… Веки Кейда дрогнули, еще раз, ты уже знаешь, что можешь сделать ЭТО.

Ты можешь вернуть его. Ты знаешь, что можешь. Но в этот момент ты слышишь мамин голос, он прорезает тишину, она бежит через дорогу. Мама кричит: Джори! Джори! Что с Кейдом?

Твой рот наполняется горькой желчью, ты отшатываешься от Кейда, руки, пальцы внезапно немеют от холода. Его глаза закрываются — на этот раз навсегда, — голова перекатывается на плечо. Из открытого рта течет кровь, смешиваясь с серым снегом.

Перед тобой стоит мама.

Кейд умер, говоришь ты.

Мама рыдает. О, Джори, говорит она. О, Джори.

Ее голос звучит по-другому. В нем появились теплые, глубокие нотки, кажется, что когда-нибудь мамин голос для меня зазвучит по-настоящему. Как для Кейда. Теперь он будет звучать для тебя. Только для тебя. Всегда.

Этот миг до конца жизни навсегда останется в твоей памяти застывшим слепком, как моментальный снимок, на котором запечатлелись голые ветки деревьев, освещенные внезапной вспышкой молнии. В этот нескончаемый миг ты выплакиваешь свое горе и свою радость — нового одиночества, невосполнимой потери, которую тебе никогда до конца не понять, какую-то прежнюю пустоту внутри себя, навсегда заполнившуюся. Наконец рыдания стихают, уступив место извечному твоему кашлю. Кашляя, ты поднимаешься с колен. Поднимаешься и перешагиваешь через тело Кейда, чтобы крепко обнять маму, уткнуться лицом в ее теплые юбки.

О, мама, говоришь ты. О, мама!

Перевод: Н. Казакова

Исход

Рут плохо спала ночами уже несколько десятков лет, и этим прохладным тихим майским утром — особенным утром, которое она с нетерпением ждала в течение дней, недель и бесконечно долгих месяцев — проснулась даже раньше обычного: ровно в 3:57, как показывали часы, вживленные в обновленную сетчатку ее глаза. Она тихо лежала, вдыхая свежий аромат сирени, доносившийся через окно из парка, и решая, не пора ли ей вставать. Рут давно заметила, что, становясь старше, жаждешь сна больше, но нуждаешься в нем меньше. Практическое решение парадокса — игнорировать желание поспать. Тело требовало, чтобы она осталась в постели, в уютном гнездышке, еще часок-другой, но победил здравый смысл. Ничто так не угнетает, как два бессонных часа. Особенно в твой 145-й день рождения.

Поэтому она встала и затянула поясок на новом халате, который ей вчера прислала Марта, ее правнучка. Из какой-то восточной страны — Вьетнама? Или Лаоса? Рут еще заметила почтовый штемпель, аккуратно вырезала его и положила на холодильник. Ядовитого цвета узор уродовал халат, но Рут все равно его надела. Она не видела Марту шесть лет, не говорила с ней в течение трех и не имела представления о том, что та делала в Таиланде. Но все-таки всегда приятно, что о тебе помнят.

На кухне она приготовила кофе, по обыкновению отказавшись от негромких предложений дома помочь ей. Рут уже пыталась убедить техобслуживание заглушить этот шепчущий голосок, но безуспешно.

— Мы не можем отключить мозг дома, — сказал ей техник. — Это было бы нарушением правил.

— Я не прошу отключить мозг, — ответила Рут, — только голос.

Техник покачал головой. Вне сомнения, у него зуб на пожилых людей вроде нее. Когда сам уйдет на пенсию, его взгляды изменятся, но пока это не решало ее проблему.

Он опять покачал головой.

— Мозг дома должен работать на случай какой-либо непредвиденной ситуации, — сказал он ей. — А вдруг вы упадете?

«Неужели это так страшно?», — подумала Рут.

Но вслух ничего не сказала. Просто смирилась — стараясь игнорировать попытки дома потакать каждой ее прихоти. Рут знала нескольких пожилых людей, которые попались в эту ловушку. Она будет сама о себе заботиться, иначе — конец.

Потягивая кофе, она включила телестену. Все каналы кричали об одном и том же: тру-эйджеры, сторонники идеи «истинного возраста», снова разбомбили поселок для пожилых, на этот раз в Хьюстоне; на орбите продолжается подготовка к предстоящему запуску «Исхода». Ничего интересного. Она включила изображение тропического леса и допила кофе, глядя на яркие растения и давно исчезнувших птиц.

Выключив стену, Рут вернулась в спальню, чтобы застелить постель, но обнаружила, что опять забыла заблокировать домовой компьютер — и он уже обо всем позаботился. Внезапно на глаза навернулись слезы, как иногда с ней случалось, и она не стала их сдерживать. Дала себе в волю выплакаться, лежа на узкой постели, но когда около пяти начало светать, сказала про себя: «Перестань валять дурака, старушка.» Глянув в зеркало, заставила себя улыбнуться и начала готовиться к самому важному дню, к своему 145-му дню рождения.

Скоро приедет Селия. Наконец-то приедет Селия. Эта мысль ее взбодрила.