Рассказы (-)

У перекрестка Валериан Эдуардович покосился на звезды, но его внезапно отвлек шум, который создала вывернувшаяся из-за поворота машина. Он метнулся в сторону, туда же завернула машина. Валериан Эдуардович бросился обратно машина, взвизгнув, повернула за ним. Он попятился... Одна из улиц уже несколько месяцев была рассечена вдоль глубокой канавой. Неподготовленный к этому, Валериан Эдуардович испытал не только острое чувство неожиданности. Приятно, свалившись в четырехметровую яму, почувствовать себя живым и невредимым. Легкие ушибы только дополняют счастливое ощущение бытия. От сырых стен пахло сыростью. Валериан Эдуардович живо представил себя усопшим в этой яме, спина у него похолодела, он бодро вскочил и затрусил по длинному неблагоустроенному коридору.

- Там не вылезти, - вдруг услышал Валериан Эдуардович хриплый голос. Навстречу ему шел живой человек. Он приблизился, и Валериан Эдуардович при лунном свете разглядел высокого мужчину: худого и нескладного, как лошадь Дон Кихота. Запах, сопровождавший этого человека, и запах сырой земли вместе составили аромат винного погребка.

- Здравствуйте! - тепло приветствовал он долговязого мужчину. - Вы давно здесь?

- Точно не знаю, - ответил мужчина. - Который час?

Валериан Эдуардович струсил.

- Уже двенадцать? Ого! Я вздремнул немного... - пояснил мужчина. Неизвестный гражданин приблизился на четыре метра к уровню моря тем же путем, что и Валериан Эдуардович, но без постороннего влияния.

- Черт подери! - говорил он. - Свернул бы здесь шею хоть один из коммунальных работников! Полгода стоит эта ловушка открытой... Зачем они ее вырыли? Ну, теперь есть материальчик... Я это так не оставлю! Я их разнесу!

- Как вы их разнесете? - осторожно спросил зардевшийся работник коммунального отдела.

- Известно, как. Для этого есть периодическая печать, - сказал тот.

- Ну вы уж и рады стараться... - пробормотал обеспокоенный Валериан Эдуардович.

- Стараться я никогда не рад, - отвечал незнакомец. - Ну постояла бы эта траншея месяц, ну второй, а то ведь как будто ждут жертв...

- Но ведь мы с вами целы и невредимы. Ведь целы же вы? - сказал Валериан Эдуардович раздражительно.

- Это что значит, падайте на здоровье, милости просим, так, что ли? зловеще спросил неизвестный.

- А что... Радикальный способ борьбы с алкоголиками... Хи-хи. Вытрезвитель в какой-то степени...

- Но-но! Ты! Будем называть друг друга на "ты", тем более я вижу, что мы друг друга не уважаем, - рассердился собеседник.

Общее несчастье делает друзьями людей разных профессий, разных характеров, разных степеней пользования коммунальными услугами. Валериан Эдуардович и неизвестный друзьями не стали. Они ужасно друг другу не понравились, смертельно разругались.

Когда они выбрались из этой ямы, была глубокая ночь.

Множеством неинвентаризованных фонариков мерцали звезды. Валериан Эдуардович оглянулся вокруг и вдруг почувствовал, что жизнь прекрасна. Он бодрой походкой взял направление к дому, обдумывая на ходу, как лучше поставить завтра вопрос о траншеях и ямах в городском отделе коммунального хозяйства, чтобы не портить настроение горожанам.

Настоящий студент

Старший преподаватель Лев Борисович Фениксов подозрительно относился к аудитории, перед которой выступал с курсом лекций о новом, открытом древнем языке. Ему казалось, что большинство студентов слишком молоды и несерьезны для того, чтобы заниматься этим необходимейшим предметом.

Сам Фениксов - мужчина лет тридцати, сухощавый, серьезный, холостой, принадлежащий науке. Аудитория же на его лекциях принадлежала самой себе.

С первой же лекции Фениксов выбрал среди физиономий, казавшихся ему безразличными и беззаботными, одно строгое, вдумчивое лицо и стал читать после этого, глядя на это лицо и обращаясь только к нему.

Студент Потехин в свою очередь каждую лекцию не сводил глаз с преподавателя. Если случалось, что Потехина на занятиях не оказывалось, Фениксов беспокойным и подозрительным взглядом скользил по рядам и, сбиваясь и нервничая, всю лекцию читал, обращаясь к проходу между скамейками.

Но Потехин ходил на его лекции часто, и Фениксов говорил о нем много хорошего там, где распределяются стипендии и назревают скандалы.

- Что ни говорите, на первом курсе, по-моему, разболтанный народ. Шуточки, невнимание... и, знаете, даже неуважение к предмету и преподавателю, а я, знаете, за это буду карать... Представьте себе, я вижу там одно только внимательное лицо. Сразу видно - серьезный товарищ. На него даже приятно посмотреть. Чувствуется настоящая пытливость, уважение... Уважение совершенно необходимо. Вот он - настоящий студент. Я говорю о Потехине.

До сессии было еще далеко, и Фениксов долго бы оставался при этом мнении, если бы не один досадный недостаток Потехина.