Рассказы арабских писателей

Однажды писец сообщил, что нашел рукописную книгу с цветными рисунками, повествующую о чудесах на островах Индийского океана. Окончательная цена ее, как сказал Бистависи, — пятьсот курушей, не меньше.

Наджи-бек, вытаращив глаза, изумленно пробормотал:

— Пятьсот курушей — огромная сумма.

Протирая грязным, рваным платком глаза, Бистависи сразу пошел на уступки:

— Это цена, которую требует владелец рукописи; я постараюсь снизить ее наполовину.

— Я хочу видеть книгу.

— Завтра я доставлю ее вашему превосходительству.

Наджи-бек вновь углубился в рассказ о Синдбаде-мореходе. Этот рассказ он читал уже раз пятьдесят и почти выучил наизусть.

Да и в тот день, когда Бистависи смутил его покой новой книгой об индийских островах, он по привычке произнес нараспев, как молитву:

— Чудесная вещь! Прекрасные слова!

А писец, как обычно, вторил ему:

— Конечно, чудесная вещь! Прекрасные слова!

Взглянув на него, Наджи-бек вздохнул:

— Ах, если бы мне посчастливилось совершить путешествие по Индийскому океану, посетить Индию, Иран и острова, на которые после знаменитых путешественников-мусульман еще не ступала нога правоверного.

— Неужели вы намерены путешествовать, мой господин?

— Да, шейх Бистависи, но меня удерживает моя мать. Она стара, и мне тяжело с ней расстаться.

— Ну, а если представится удобный случай, вы отправитесь в Индийский океан?

— Конечно, я поплыву туда, где в древние времена побывали арабские путешественники. Там есть сокровища, которые до сих пор еще скрыты от посторонних. Я хочу исследовать эти сказочные страны. Потом заеду в Индию, в Иран — полюбоваться их чудесами.

— Как это увлекательно! Какие прекрасные замыслы! Ваше имя будет записано в анналах истории!

— О шейх Бистависи, но я не могу оставить свою мать: она стара и слаба, мне трудно с ней расстаться.

И Наджи-бек снова возвращался к чтению третьего путешествия Синдбада.

* * *

Так проходил день за днем, месяц за месяцем. Ничего не менялось в жизни Наджи-бека. Каждый день он сидел в книжной лавке шейха Саляма и беседовал с ним.

В возрасте восьмидесяти восьми лет мать Наджи-бека скончалась. На некоторое время его жизнь изменилась. На следующий день после похорон в газетах напечатали хвалебную статью об умершей; давалось описание величественных похорон, на которых присутствовали знатные люди и выдающиеся ученые Египта.

Наджи-бек надел траур. На его тупом лице появились следы печали и страданий. Теперь его можно было видеть только дома или на кладбище.

Но через пять месяцев после смерти матери он снова появился в лавке шейха Саляма. Он вошел туда важно и степенно.

— Как здоровье, шейх Салям? Как дела?

Попросив книги, кофе и воду, Наджи-бек сел на скамью, покрытую выцветшим ковром. Шейх Салям подал ему те же три тома, которые он читал уже много лет, и Наджи-бек опять с увлечением принялся за рассказ о Синдбаде-мореходе.

В книжную лавку вошел переписчик Бистависи. Последовало целование руки и обычный разговор о погоде, политике, нравах, редких книгах, путешествиях…

Внезапно Наджи-бек закашлялся. На это ушло минут пять. Потом он заерзал на месте и, наконец, приняв гордый и решительный вид, произнес твердым, уверенным тоном:

— Мне тяжело сообщить вам, друзья мои, но мы расстаемся — я отправляюсь путешествовать.

Шейх Салям и писец Бистависи удивленно переглянулись и в один голос воскликнули:

— Путешествовать, наш господин?

Их удивление еще более подчеркивало важность и решительность Наджи-бека.

— Я думаю совершить путешествие в Иран, Индию и на острова Индийского океана.

— Это твердое решение, наш господин, или только намерение? — спросил Бистависи, протирая испачканными в чернилах руками красные, почти без ресниц глаза.

Наджи-бек даже рассердился. Он напыжился и, достав из портфеля какие-то бумаги, возмущенно сказал:

— Посмотрите! Разве это не заграничный паспорт?

Через некоторое время, успокоившись, Наджи-бек сообщил:

— Завтра я попрощаюсь с профессором Мабруком аль-Хазами, а послезавтра уже буду в Суэце.

Шейх Салям, притворившись глубоко опечаленным, произнес:

— Вы долго пробудете в Суэце?

— Нет, около недели, по делам, связанным с моим путешествием. Я узнал, что у известного ученого шейха Камиля, проживающего в Суэце, имеется старинная книга, в которой подробно описываются сухопутные и морские пути в Иран, Индию и на острова Индийского океана. Я решил попросить у шейха Камиля разрешения прочесть ее: это может оказаться полезным для меня.

Протирая испачканными в чернилах руками глаза, писец Бистависи скорбно вздохнул:

— Тяжело нам расставаться с вами, наш господин! Клянусь аллахом, сердце переполняется горем и печалью. Скорого возвращения!

Наджи-бек еще больше напыжился:

— Мое путешествие займет восемнадцать месяцев.

На другой день Наджи-бек отправился проститься с профессором шейхом Мабруком аль-Хизами. Произошла трогательная встреча между профессором и его учеником, во время которой Наджи-бек получил необходимые советы, пожелания, наставления.