Рассказы (binoniq)

Сидоров тихонько говорит: «Шпала Великая — О!» Ничего не хочется сейчас, даже думать о том, чего не хочется. Да и чего не хочется, когда… Да-а…

Путь потом лежит в сад, под сень смородиновых кустов, где в землю тонкими ножками вопьётся стульчик, а пальцы будут двигаться, как при дойке, скороварка же начнёт наполняться красными ягодками, слой за слоем, а потом туда нальют воду и бросят кусочек чёрного хлеба, предварительно удалив из скороварки маленькие веточки, на которых держатся ягодки и которые, в свою очередь… Но о веточках уже было.

Над головой совершается вечный путь белых облаков.

Плотный их строй занимает всё небо, и может, облака стоят на месте, а это ярко голубые тучки бегут на фоне молочного неба?

А может все стоит неподвижно, и лишь Земля (Коперник!) несётся со своей захватывающей дух скоростью в пятьдесят семь метров в секунду вместе с красной смородиной, соснами, камнями, озером, вонючей картонажной фабрикой над ним и интернатом для дураков, воспитанники которого (в одинаковых чёрных трусах) ходят по ближней лужайке на опушке леса и задумчиво машут руками. Земля крутится быстро-быстро, и деревья рассекают воздух, рассекают воздух и костёлы, дома попроще, просто домики, трубы, вышки, мачты, заборы и палки. Всё это создаёт ветер, и одни лишь облака неподвижны над вращающейся землёй.

Где-то там, подо мной, совершают свою привычную жизнь антиподы, они стоят головой вниз, обратясь ко мне своими иностранными расписными подошвами и грустно смотрят на выплывающие из-за горизонта облака.

— Дизель прошёл, — говорит Сидоров. — На город.

— Замечательно, — говорю я.

— И город замечательный, — отвечает Сидоров. — Девушки там, однако, красивые. Жаль, я языка не знаю. По такому городу хорошо ходить с девушкой, а потом долго целоваться с ней в тёмном дворике…

Мы бродим с Наташей по узким улицам и играем в языкознание.

— А ты знаешь, как здесь будет прокурор? — говорит она.

— Ну-у? — говорю я.

— Прокурорас!

— А ты знаешь, как будет пункт?

— Ну-у?

— Пунктас!

— А ты знаешь, как будет салон?

— А ты знаешь, как будет…

Мы совсем похожи на местных жителей, у нас то и дело что-то спрашивают, но быстро спохватываются и исчезают.

Петрас сказал нам, что в середине любой фразы надо вставлять «кас-кас» — «что-что?», и уже никто нас не распознает.

Мы читаем вывески и постигаем язык, закручиваясь в спирали улиц, выскакивая к новостройкам, отражаясь от фабрик и попадая вновь в Старый город, угадываем название фильма по местной рекламе, обсуждаем суть фигурных свечек, красные номера ГАИ, и снова вывески (Смотри, смотри! Мие-есо! — это мясо, плотоядно, правда?)

— А вот школас-магазинас, — говорит Наташа, — зайдем?

— Если только продукты там не учебные…

— Вот смотри — сыр. Ты видел такой сыр? Ну, ты видел столько сыра? Ну, скажи, скажи…

Я ловлю её руку за тонкое, едва успевшее загореть запястье, перечёркнутое тонким золотом браслета, мы сцепляем пальцы и выходим на улицу.

Мы бродим по городу и переделываем названия улиц из Субачяус в Собачус, и из Комъяунимо в Комунна мимо…

Наташа молчит, потом высовывает язык, потом засовывает его обратно, чешет нос и наконец говорит:

— Я всё поняла. Эстонцы — они как шведы, то есть не как шведы, но они такие скандинавы-земледельцы. Латыши — они как немцы, и вообще промышленно развитая страна. Литовцы — они как поляки, вот.

— Зато эстонцы хорошо варят кофе.

Она показывает мне язык, и я показываю ей язык, и мы бродим по улицам, сцепившись пальцами и размахивая руками.

— Не любят местные девушки русских, — печально произносит Сидоров. — Вася, ты сегодня за молоком ходил?

У нас в магазине теперь есть замечательная знакомая.

Она, наверное, полька. Представляешь, мы приходим в магазин и берём пять бутылок молока. На следующий день приходим и берём семь бутылок молока. Когда мы приходим в следующий раз, мы покупаем девять бутылок. Нас замечают, и мы, конечно…

— Ну, ходил, — отвечает Петрас.

— А как наша дама?

— Ничего, — имел с ней беседу.

— А не спрашивала ли она тебя: «А где же ваш интересный приятель?»

— Нет, — ядовито отвечает Петрас. — Наоборот. Она сказала: «Как хорошо, что вы сегодня один».

Над нами бегут белые облака, и шумит за домами сосновый лес. Пан Станислав идёт вдоль забора в свой магазин и сосредоточенно машет руками. Петрас гоняется в малине за соседским петухом, который имеет наших кур. Он ещё не видел мокрого петуха. Малина трещит, а куры заинтересованно ждут исхода борьбы.

Рядом со шпалами стоит блюдечко с мочёным хлебом.

По ночам сюда приходит ёжик.

Однажды я решил погулять по городку. Была ясная звёздная ночь, голова была обращена вверх, а ноги сами несли меня, и я не сразу заметил машину. Только дальний визг тормозов заставил меня очнуться. Машина тормозила не из-за меня. Это был маленький ёжик. Я хорошо помню, как он попыхтел, пригрелся у меня на руке, а потом развалился мягким брюхом прямо в сгибе локтя.