Рассказы. Часть 2

И Калигула болел целый месяц. Когда он оправился, заболел весь Рим. Ибо обожествленный, Калигула царствовал на земле как в аду. Рим стал его преисподней, и все души чувствовали муки его величества. В качестве божества, его выходки сначала не вызывали сомнений — а потом стало уже слишком поздно. Он убил своего усыновлённого кузена и старого капитана своей гвардии, заменив его человеком, которым мог легко манипулировать. Как только армия оказалась полностью в его власти, он стал тираном.

Новый цезарь брал себе невест одну за другой и убивал их. Переодетый, он и его спутники бродили по городу, устраивая драки и сжигая все подряд. В потайных комнатах спинтрийцы наслаждались жизнью. Волшебники и чудотворцы использовали свои заклинания для его удовольствия. Это была новоприобретённая юность за счет Рима — самых красивых женщин Рима, лучших мужчин Рима, денег Рима, чести Рима. Друид всегда поддерживал его.

— Ты становишься гладким и толстым, — заметил однажды император. — Эта жизнь тебе тоже подходит, друг мой.

Друид мрачно улыбнулся.

— Ты тоже гладкий и толстый, цезарь. И так же глуп.

— Что? — в своей новообретенной, опьяняющей силе император возмутился этими едкими замечаниями своего слуги. Друид был слишком фамильярен в эти дни, раздраженный напоминанием о своем превосходстве. Но у него имелся один совет. Лучше было его выслушать.

— О чем ты? — повторил император, и его лицо исказилось.

— Я говорю, что ты глуп, цезарь. Ты должен быть сумасшедшим, помни. Здесь, во дворце, уже ходят странные слухи, сравнивающие твои выходки с выходками старого Тиберия. Избавься от этих слухов, говорю я. Уничтожь их, отвлекая внимание на другое — на твое безумие. Будь сумасшедшим!

Затем друид принялся нашептывать что-то, и цезарь мерзко усмехнулся. На следующий день он сошел с ума. Его любимую коня, Порцелла, забрали из конюшни. Облачив животное в священное одеяние, Калигула сделал его гражданином и сенатором.

Он омыл коня благовониями и заново окрестил именем «Инцитат» — «быстроногий». Когда по этому странному капризу собралась толпа, Калигула быстро продолжил церемонию. И Инцитат стал консулом Рима, одним из трех правителей. Теперь Калигула был достаточно безумен для Рима. Денег не хватало, поэтому он продавал государственные должности и убивал преступников в тюрьмах, чтобы сэкономить на их содержании. Цезарь использовал их тела на арене для кормления диких животных, используемых в представлениях. Он собирал большие суммы денег для своих выходок с актерами, возничими и командой избранных близких друзей, которые сопровождали его во всех оргиях. Рим уже открыто роптал против таких порядков.

— Еще безумнее, — увещевал друид.

Калигула построил из лодок мост через Байский залив, для чего у торговцев были реквизированы четыре тысячи судов. Во главе своей стражи он проехал по мосту, бросая монеты людям, появившимся на празднике. Затем бросился назад, разбрасывая толпу и убивая направо и налево, расталкивая плебс, чтобы люди тонули в воде, когда он бросал вызов Нептуну и изображал борьбу с водной стихией.

— Еще безумнее, — твердил друид.

Поговаривали о восстании. Теперь Калигула сам стал богом. Он носил одежды Юпитера и появлялся как первосвященник во всех храмовых церемониях. Он снял головы со всех статуй других богов и заменил их своими.

— Еще безумнее, — настаивал друид.

На границах империи вспыхивали мятежи. На этот раз цезарь нахмурился.

— Я и так достаточно безумен, — заявил он. — В конце концов, друид, есть предел человеческой выносливости.

— Возможно, — кивнул бывший жрец. — Но если они когда-нибудь позволят своим помыслам коснуться твоей личной жизни…

Юное лицо императора потемнело и стало ужасно похоже на лицо мертвого Тиберия. Глаза Тиберия сверкали, когда он взревел:

— Вечное проклятие народу! Да и моим злодеяниям тоже! Друид, тебя не касается, чем я занимаюсь. Я выполнил свое обещание, дал тебе деньги, комфорт и власть даже надо мной. Но моя жизнь принадлежит мне. Я всегда ненавидел людей, как они ненавидят меня. Теперь они будут страдать. Я нахожу много удовольствия в их страданиях. Знай же, на Капри у меня были пыточные камеры, и на старости лет я обнаружил, что причинять боль — особое удовольствие. Теперь я пользуюсь этим знанием и причиняю боль, будучи молодым. Дай мне поиграть с моими подданными, друид, и не спрашивай меня как. Ах, если бы у Рима была только одна шея, которую я мог бы свернуть!

Раздавшееся лицо друида вытянулось в тревоге.

— Цезарь, такие речи искушают моих богов, чей дар ты получил!

Прошу тебя, прекрати богохульствовать!

— Ах! — император сплюнул. — Думаешь, мне есть дело до твоих богов? Все, чего мне нужно бояться, это людей — глупых, тупых людей. Пока я дарую им много праздников, много представлений в амфитеатре, они не будут бунтовать. Пока я привожу диких зверей для сражений, они останутся довольны. И мне нравятся представления. Мне нравится кровь. Мне нравится ожесточенность боя. Приходи завтра на наше следующее представление, друид.

Это будет очень интересно.