Рассказы. Часть 2

После того, как мы покинули ипподром, я пошел в дирекцию, чтобы покурить в тишине. Почему-то я не мог согласиться со стариком. Несомненно, репетиция была хорошей, но в ней было что-то странное, требующее прояснения.

Для начала, я знаю о большом ограждении достаточно, чтобы понять, что ни один дрессировщик не мог сделать то, что проделал Зарофф, когда животные настроены к нему агрессивно. Акт выстраивается очень медленно, по одному животному за раз; ибо укротитель должен внушить доверие и уважение в умы своих подопечных. Обучение трюкам — это задача, основанная на любви к учителю. Но леопарды ненавидели Зароффа — ненавидели его и боялись! Зарофф тоже знал, что они опасны и недружелюбны. Даже хорошо обученный леопард никогда не станет таким ручным, какими могут быть лев или медведь. И несмотря на это знание, капитан оказался достаточно глуп, чтобы не пользоваться стулом.

Несомненно, здесь крылась какая-то тайна. Новые африканские леопарды и иностранный тренер, не жалующий посторонних. Частные клетки для зверей, и специальный помощник. Замечательный акт, красиво выполненный не укрощенными зверями, которые открыто враждебны к своему дрессировщику. Я припомнил некоторые слухи, во множестве витавшие вокруг Зароффа и его кошек. Что-то о странных приключениях в Африке. Ой, ну это все ерунда — человек был просто умелым укротителем. Но даже умелый укротитель не может заставить своих животных работать так грамотно. Все это было очень странно. Я решил понаблюдать за ним и подождать, пока что-нибудь появится. Долго мне ждать не пришлось.

Через три дня прибыли Убанги. Они были подписаны на выступление в Нью-Йорке и отправлены на юг под личным присмотром самого Калпера. Для меня они оказались горьким разочарованием.

Шесть маленьких робких чернокожих; трое мужчин и три женщины — их единственная экзотическая особенность — широко распространенная деформация губ, что подарила им рты выдающиеся почти на фут от их лиц. Даже эта варварская черта выглядела до нелепости уныло, так как все шестеро носили американскую одежду. Представьте себе жителей Гарлема с губами в фут длиной и шириной восемь дюймов, и у вас сложится картина того, что я видел.

Но старик остался доволен. У Убанги должно быть специальное помещение. Их переводчик был здесь? Он верил, что никто из них не пострадал от лишений в пути. Он надеялся, что они найдут жилье достаточно комфортным. Перед лицом всего этого сияния черные хранили нервное молчание. Они без слов дали понять, чтобы их отвели в свои спальные комнаты. В течение следующих нескольких дней Убанги заставили нас попотеть. Мы не только в полной мере пытались объяснить им их роль в спектакле через переводчика, но и были вынуждены бороться с действительно глубоким невежеством. Они, очевидно, понимали значение денег — доллары означали франки, а франки означали роскошь на побережье Кот-д'Ивуара. Вот почему они подписались. Но насчет своих обязанностей они пребывали в полной темноте. Лично у меня не появилось никакого энтузиазма на протяжении всего этого предприятия. Бедные дикари были недовольны, недоволен был старик, а перспективы прибыли выглядели неопределенно. Но старику пришлось потушить фейерверк.

Он решил устроить одну из предварительных репетиций, и привлек к ней Убанги. Там они действительно смогли увидеть цирк, и, возможно, после этого им будет легче все понять. Мне идея не понравилась, но она была выполнена. Шестеро чернокожих заняли один из наблюдательных балконов, и шоу продолжалось.

Сначала все шло достаточно гладко. Даже дикарь может инстинктивно оценить привлекательность клоунского юмора и понять ловкость воздушных акробатов. Они сияли как беззаботные дети и постоянно болтали между собой.

Я ждал Зароффа. Я знал, что в течение последних нескольких дней он очень долго репетировал, и стремился наблюдать за изменениями или улучшениями в своем акте. Остальные тоже ждали. Они никогда не видели его работу, и слухи только разожгли их любопытство.

Акт продолжался. На протяжении пятнадцати минут все взгляды прилипли к той стальной клетке. В тот день Зарофф превзошел себя. Его кнут щелкал бесконечно, он испытывал хищников таким образом, чтобы держать внимание каждого прикованным к арене.

Наконец, когда кашляющие и рычащие леопарды, рысцой пробежали по подмосткам в свои клетки, босс и я повернулись к Убанги, чтобы увидеть их реакцию. Она не замедлила себя ждать. Вся группа с волнением увещевала друг друга на своем балконе. Наконец они подошли к нам, во главе со своим переводчиком. Отвратительно, объявил он, труппа не будет играть в шоу; они увольняются. Кроме того, он не стал бы вдаваться в дальнейшие объяснения, за исключением того, что Убанги не волновал капитан Зарофф и его номер.

Босс издевался, клялся, угрожал, просил и умолял. Это не помогло. Дикари ушли на следующий день. Но перед отъездом я сам поговорил с их переводчиком. Почему-то я почувствовал тайну, скрывавшуюся за причинами их ухода, и очень внимательно расспросил этого человека. Наконец он смягчился и рассказал мне детали, какими их услышал.