Николай Александрович Добролюбов

Рассказы и очерки С. Вахновской

М., 1859

Как разнообразны способы, которыми приобретается слава! Слава г-жи Вахновской упрочена теперь благодаря тому, что г-жа Кохановская писала хорошие повести и печатала их в «Русском вестнике», а г. H. H. вообразил, будто Кохановская есть псевдоним Вахновской,

и объявил о том в «Петербургских ведомостях».{1} Случай, и даже глупый случай… но он прославил не столько г. H. H., сколько саму г-жу Вахновскую, о которой по этому случаю напечатаны «Заметки» в нескольких газетах и журналах. В одной из этих заметок г-жа Вахновская названа даже «посредственностью, не представляющею ничего замечательного»; но тем не менее ее заметили, о ней заговорили… Сначала все были уверены, что ее рассказы очень хороши, потому что – помилуйте, как же? – г-жа Кохановская! Это такой талант!.. О, книжка г-жи Вахновской должна быть превосходна, потому что г-жа Кохановская не может написать ничего дурного!.. Но потом, когда оба имени отделились одно от другого, многие пришли в недоумение и стали спрашивать: что же, однако, хороши или дурны рассказы г-жи Вахновской и что в них есть любопытного?.. Спешим ответить на этот вопрос самым любезным объяснением.

По нашему крайнему разумению, г-жа Вахновская не нуждалась даже в опрометчивости г. H. H., чтобы приобрести себе громкую известность. Книга ее замечательна уже тем, что дает гораздо больше, нежели обещает на заглавном листке. И что – вы думаете – прибавляет она? Женщину!.. Да, целую женщину!.. На заглавном листе, под общим заглавием «Очерков и рассказов», находим мы и перечень всех пяти рассказов, помещенных в книжке. Второй рассказ называется в этом перечне: «Две женщины». Но откройте книгу, и вы увидите на 25-й странице: «Три женщины, роман в письмах, посвящается Е. Н. Кротковой». Итак, три женщины, не считая самой сочинительницы и той, кому посвящен роман; во всяком случае, одна лишняя против обещанного, – и одно уж это чего стоит!..

Но количество ничего не значит в сравнении с качеством. А каковы качества женщин, изображенных г-жою Вахновскою, – это легче почувствовать, нежели передать словами… Как они пишут, как говорят! Боже, как говорят!.. Особенно в интимных разговорах!.. Я никогда не имел интимных разговоров с женщинами и – признаюсь – никак не ожидал, чтоб они могли так хорошо говорить. Но теперь – о, теперь я только о том и думаю, чтобы, не подумайте – самому завести, нет, я на это никогда не решусь, а просто… подслушать интимный разговор женщины!.. Как это должно быть восхитительно и как должно действовать на мужчин!.. При всей своей неодушевленности и бесчувственности я бы, кажется, с ума сошел, если бы прекрасная женщина сказала мне то, что говорит Любинька Гордунова Владимиру Петровичу.

Я бы не удовольствовалась (говорит она) беглыми поклонениями светских львов, которыми они наделяют так много женщин; блестящая пустота лести не могла бы, кажется, наполнить мое сердце. Оно жаждет другого.

Тут Любинька почувствовала, что голова ее горит, ей представился ряд волшебных, заманчивых призраков, и она продолжала с увлечением

(даже с увлечением! И все это слышал Владимир Петрович! Счастливый Владимир Петрович!):

Оно (то есть сердце) жаждет пламенной, глубокой, бескорыстной любви, не подверженной капризам людей, не основанной на кокетстве и самолюбии, любви одного достойного человека, которого мнение было бы для меня дороже всего света!.. И как бы я его любила, как бы тихо и как счастливо протекла бы для нас жизнь! И как оживилось бы мое уединение!.. Я шла бы с ним легкою стопою (даже и стопа-то у нее не тяжелая! Не совершенство ли эта девушка?!), рука об руку, душа в душу (что еще?), и он бы знал все сокровеннейшие мысли мои… от всякого чувства, заставляющего биться мое сердце, забилось бы и его… О, он бы понял меня… и пр. (стр. 71).