Рассказы и повести

Сережа остановился. Он вдруг замешкался, но взял себя в руки и объяснил цель своего приезда.

— Я ищу друга капитана Гастелло! — ответил он.

— А как его фамилия?

— Не знаю… А вы не дружили с ним?

Летчики переглянулись. Они оба были молодыми, и, когда капитан Гастелло совершал свой подвиг, каждому из них было лет меньше, чем Сереже. Круглолицый покачал головой, а щуплый спросил:

— Зачем тебе друг капитана Гастелло?

— Дядя Владя говорит, что Гастелло не герой, что у нас любят мертвецов героями делать… Он не смеет так говорить…

Больше всего Сережа боялся, что его объяснение выглядит смешно и незнакомые летчики не примут его слова всерьез. Но летчики не собирались шутить. Своим рассказом Сережа поставил их в затруднительное положение. Они посовещались и велели Сереже ждать, а сами пошли за каким-то Петром Ивановичем. Сережа понял, что Петр Иванович и был тот, кого он искал.

Другом капитана Гастелло оказался невысокий плотный мужчина в кожаной куртке. Из-под военной фуражки, надвинутой на глаза, были видны совсем белые виски. Седина никак не вязалась с глазами, в которых — откуда оно только взялось! — поблескивало что-то озорное. Если судить по волосам, Петр Иванович был старым, а если верить его глазам — молодым. Но Сережу мало занимало это несоответствие. Он чувствовал в этом человеке силу и решимость. И ему даже показалось, что Петр Иванович немного похож на своего легендарного друга.

— Здоро́во! — сказал летчик и протянул Сереже руку.

Он не стал ни о чем расспрашивать мальчика. Видимо, два молодых летчика успели ему рассказать суть дела. Он только поинтересовался, где живет Сережа.

— В городе, — ответил мальчик.

Друг капитана Гастелло ниже надвинул фуражку на глаза и сказал:

— Далековато. — Но затем решительно махнул рукой. — Ладно. Едем!

Когда Сережа в сопровождении Петра Ивановича переступил порог своей комнаты, дядя Владя лежал на диване, положив на светлый валик ноги в грязных ботинках. Он спал, чуть посвистывая мясистым носом и причмокивая губами, словно ему снилась мозговая косточка. Кроме спящего гостя, в комнате никого не было. Вероятно, папа пошел в магазин, а мама хозяйничала на кухне.

Петр Иванович небрежно кивнул на дядю Владю и спросил:

— Он?

— Он, — отозвался Сережа.

Тяжелая рука летчика опустилась на плечо спящего. Дядя Владя недовольно поморщился и открыл глаза. Со сна он ничего не понял и растерянно заморгал.

— Говорят, вы здо́рово воевали? — спросил Петр Иванович, когда дядя Владя окончательно проснулся и сел.

— Воевал, — пробурчал он.

— А на каком фронте, если не секрет?

— Н-н-на разных, — ответил дядя Владя. — А что?

— Да нет, ничего. Просто наслышан о ваших подвигах и заинтересовался. Как ваша фамилия?

— Иволгин.

— Извините, не слышал. А вы на каких машинах летали?

— Я?.. Я?..

— Ну да, вы.

— Я в артиллерии был.

— В артиллерии, — повторил Петр Иванович, словно хотел заучить ответ дяди Влади наизусть. — А с капитаном Гастелло вы тоже в артиллерии встречались?

Дядя Владя нахмурился. Вопросы сыпались на него, как удары. Он едва успевал отбиваться — отвечать.

— При чем здесь артиллерия? Слышал о нем от товарищей.

— Вот как! — Друг капитана Гастелло задержал свой взгляд на дяде Владе, словно испытывал достоверность его слов. — А я решил, что вы с ним вместе воевали. Значит, вкралась ошибка.

Сережа стоял в стороне и внимательно следил, как Петр Иванович своими вопросами брал дядю Владю в окружение и отреза́л ему все пути к отступлению. Наконец дядя Владя спохватился и от обороны перешел к наступлению.

— А вы, собственно, кто такой? — спросил он недовольным голосом.

Но летчик, твердо стоящий перед ним, преграждал ему путь.

— Я полковник Ростов, — сказал Петр Иванович.

— Полковник Ростов… — пробормотал дядя Владя. — Герой Советского Союза, прославленный ас?

Дядя Владя покраснел. И его лицо стало похожим на красный воздушный шарик, который на ветру качается из стороны в сторону.

— Знаете? — усмехнулся летчик.

— А как же! — оживился дядя Владя. — Чай, не в тылу отсиживались!..

В эту минуту Сережа вдруг подумал, что сейчас полковник Ростов и дядя Владя поладят. И может быть, летчик возьмет сторону дяди Влади.

И мальчик крикнул:

— Дядя Владя, Петр Иванович — друг капитана Гастелло! Понимаете?

Воцарилось молчание. Дядя Владя полез за папиросой. А полковник Ростов стоял, заложив руки за спину, и раскачивался на расставленных ногах. И вдруг он вплотную приблизился к дяде Владе и холодным голосом сказал:

— Так вот что, товарищ Иволгин. Не знаю, в какой артиллерии вы воевали и какие беспримерные подвиги совершали на войне. Да меня это и не очень-то интересует. Но чернить память славного сокола Николая Францевича Гастелло я вам не позволю. Если бы мы с вами были моложе, я бы вам за ваши слова… Но седым людям неудобно размахивать кулаками.

Сережа заметил, что дядя Владя слушает друга капитана Гастелло со вниманием и опаской. А когда полковник строго спросил: «Ясно?» — у дяди Влади, который чуть ли не один выиграл всю войну, руки сами вытянулись по швам, и он ответил:

— Ясно, товарищ полковник!