Рассказы из книги "Жестокие рассказы"

В царствование Генриха IV с этим укрепленным замком было связано немало легенд; внутренние его покои с окнами, украшенными витражами, блещут феодальными сокровищами.

На его плоской крыше, соединяющей семь башен, во всех бойницах до сих пор стоят сторожевые в воинственных позах: тут несколько лучников, там — каменный всадник; они изваяны еще во времена крестовых походов…[13]

Лица статуй теперь стерты грозовыми ливнями и холодом многих сотен зим; молнии не раз искажали их черты — вот почему они по ночам превращаются в какие-то причудливые видения и внушают суеверный страх.

А когда волны, вздыбленные штормом, во мраке обрушиваются многоликими валами на прибрежные скалы, запоздавшему путнику, торопливо идущему по берегу, — особенно если луна льет свет на эти гранитные громады, — может привидеться некое извечное сражение призрачного героического гарнизона с сонмищем злых духов, осаждающих замок.

Что же означало уединение беззаботного английского аристократа? Не стал ли он жертвою сплина? О, человек столь веселый от природы? Не может быть! Какое-нибудь таинственное наваждение, не покидавшее его со времени пребывания на Востоке? Возможно. При дворе его исчезновение вызвало тревогу. Из Вестминстера, от королевы, лорду-затворнику было отправлено послание.

В тот вечер королева Виктория допоздна задержалась на необычной аудиенции. Она сидела, облокотившись о столик, на котором стоял канделябр, а рядом с нею, на скамеечке из слоновой кости, сидела ее юная чтица, мисс Элен X.

От лорда Портландского пришел ответ, запечатанный черным сургучом.

Девушка разорвала конверт и своими голубыми глазами, полными веселых небесных отсветов, пробежала по строкам немногословного письма. Вдруг она, закрыв глаза и не проронив ни звука, передала его ее величеству.

Королева, тоже молча, прочла послание.

С первых же слов ее лицо, обычно бесстрастное, приняло крайне удивленное и печальное выражение. Она даже вздрогнула; немного погодя она молча поднесла листок к пламени свечи. Затем, роняя вспыхнувшую бумажку на мраморные плиты пола, сказала, обращаясь к стоявшим на почтительном расстоянии пэрам:

— Вы больше никогда не увидите нашего любезного герцога Портландского, милорды! Впредь он не обязан заседать в Парламенте. Мы освобождаем его от этого но необходимости, в силу особой привилегии. Тайна его да будет соблюдена. Не беспокойтесь больше о нем, и пусть никто из его друзей никогда не обращается к нему.

Потом, жестом отпуская престарелого гонца, королева добавила, взглянув на черный пепел послания:

— Расскажите герцогу Портландскому обо всем, что вы здесь видели и слышали.

После этих загадочных слов ее величество встала и направилась в свои апартаменты. Но тут она заметила, что чтица ее замерла на месте и как бы уснула, прислонясь щекой к белой ручке, лежащей на пурпурной скатерти столика. Королева, снова удивившись, тихо прошептала:

— Вы идете за мной, Элен?

Девушка не шелохнулась, все бросились к ней.

Она ничуть не побледнела от волнения — может ли побледнеть лилия? — но она была без чувств.

Год спустя после того, как королева произнесла эти слова, в ненастную осеннюю ночь с судов, проходивших в нескольких милях от Портландского мыса, заметили, что замок освещен.

Да, уже не первый раз отсутствующий лорд устраивал у себя в разное время года ночные празднества.

Об этом ходило много толков, ибо их мрачная вычурность граничила с фантастикой, причем сам герцог в них не участвовал.

Празднества устраивались не в покоях замка — туда уже никто не входил; да и сам лорд Ричард, уединившись в башне, казалось, забыл о них.

По возвращении из странствований он приказал облицевать стены и своды обширных подземелий замка огромными венецианскими зеркалами. Пол был выложен мраморными плитами и великолепной мозаикой. Анфиладу величественных зал разделяли только высокие драпировки, кое-где перехваченные шнурами; под сверкающими позолоченными люстрами, залитыми светом, среди тропических растений, прекрасных статуй и благоухающих фонтанов, ниспадавших в порфировые водоемы, была расставлена восточная мебель, расшитая драгоценными арабесками.

Здесь, по любезному приглашению владельца, неизменно «весьма сожалевшего о том, что сам не может присутствовать, собиралось блестящее многолюдное общество, весь цвет юных английских аристократов, очаровательные артистки и пленительные беззаботные представительницы gentry[14].

От имени лорда Ричарда приглашенных встречал на этих празднествах кто-нибудь из его былых друзей. И тут начиналась по-королевски пышная ночная оргия.

Только кресло молодого лорда, стоявшее на почетном месте, оставалось пустым, а герцогский герб, возвышавшийся над спинкой, бывал неизменно затянут длинным траурным крепом.

Гости, повеселевшие от вина и непринужденности, невольно отворачивались от него, обращая взор на что-нибудь более приятное.

Так в Портланде в полночь, в роскошных залах, полных дурманящим благоуханием экзотических растений, своды подземелий приглушали взрыв смеха, звук поцелуев, звон бокалов, хмельные песни и музыку.