Рассказы к Новому году и Рождеству

— Ах, я еще и нехороший. Деньги всегда найти можно. Если очень надо. Значит, не очень надо. Молчал бы лучше.

Володя замолчал. Прошло еще четверть часа. Без разговоров. Больше он не канючил и выпустить не просил. Нога, которой Максим Максимович упирался в столб, здорово затекла, но он не опускал ее, боясь, что парень снова попробует вырваться. Несмотря на легкий мороз, было жарко, словно после марш-броска с полной выкладкой.

«Ну скоро они там?» Максим Максимович принялся высматривать прохожих, чтобы призвать кого-нибудь на помощь. Миловидная дама в шубке, кое-как вывалившаяся из тормознувшего такси, на его призывы не отреагировала. Едва держась на ногах, потащилась к парадному подъезду. К дедку, копающемуся в недрах мусорного бака, обращаться вообще не имело смысла.

— Скажите, — неожиданно спросил Володя, — а у вас есть дети?

— Есть…

— Сын?

— Да. Двадцать три года. Что еще интересует?

— Ничего… Просто так спросил.

Сын жил отдельно. С молодой женой. Не сказать что отношения с ним были натянутыми, но теплыми их тоже не назовешь. То ли юная супруга так влияла на сына, считая Максима Максимовича отсталым от жизни, то ли характер, то ли еще что… За последние два года они ни разу не собрались на какой-нибудь семейный праздник, не говоря уже чтоб посидеть просто так, безо всякого повода. Сегодня они снова будут встречать Новый год порознь. Хорошо бы хоть позвонили, поздравили…

Отцы и дети? Кто их, нынешних, разберет. Все сейчас поменялось… Вы, предки, свою роль выполнили, до свиданья. Да нет, глупости… Просто у них теперь своя жизнь. Хотя обидно. Все ведь для детей… Почему тогда? В чем нестыковка?..

Ну где там эта чертова милиция?!.. За что им деньги платят? Что, у них нормативов нет? Идиотизм… Надо было сказать «убивают». Может, мне еще и в отдел этого самому тащить? Сейчас возьму и выпущу его к чертовой матери! Так ведь завтра снова куда-нибудь заберется… Во, кажется, едут. Дождались.

Максим Максимович, будучи почти всю службу связанным с армейским автохозяйством, научился различать марки машин по звуку двигателя. Вот и сейчас он без труда угадал тяжелое урчание мотора «уазика», который, сверкая голубым маячком на брезентовой крыше, пару секунд спустя вырулил из-за гастронома.

«Они б еще сирену включили, — подумал Максим Максимович, — можно подумать, в пробке застряли».

Он опустил затекшую ногу и помассировал ее ладонями. Милицейский транспорт вскарабкался на поребрик и прямо по заснеженному газону подкатил к ларьку.

— Все, рота, подъем, — бросил он Володе, — выходи.

Когда сержант-водитель обыскивал парня, перед тем как посадить в зарешеченный отсек машины, последний поднял глаза на Максима Максимовича и каким-то по-детски обиженным тоном произнес:

— С наступающим… Служите дальше.

Рефлектор оказался выключенным. В ларьке висел тяжелый запах прелости и подвальной сырости. Часть упаковок с товаром была аккуратно составлена со стеллажей на пол. «Надо же, не просто сбросил, а составил». Возле кассового аппарата лежала на боку черная коробка со «Звездными войнами».

— Все цело? — заглянул в двери оперативный уполномоченный.

— Вроде да… Бардак только.

— Не трогайте ничего. Сейчас эксперт подъедет, следы снимет… И вызовите кого-нибудь из своего руководства, нам нужно заявление.

— А с ним что будет? — поинтересовался Максим Максимович, кивнув на машину.

— Сначала на трое суток. А там поглядим. В зависимости от личности.

Покинув ларек, Максим Максимович достал сигареты, но затем, подумав о чем-то, спрятал пачку обратно в карман. Уполномоченный докладывал начальству о раскрытии кражи, громко крича в перемотанный изолентой микрофон рации. Водитель машины стряхивал снег с брезента «уазика».

Володя из Зайцево каким-то зачарованным, но в то же время грустным взглядом, прижав лицо к решетке, смотрел куда-то в сторону. Максим Максимович обернулся. В небольшом сквере, в сотне метров от гастронома, переливаясь веселыми огнями электрических гирлянд, сверкала новогодняя елка…

После праздников батяня-комбат выписал отличившемуся подполковнику премию в размере месячного оклада. За спасение частного имущества и героизм.

* * *

Год спустя, покупая шампанское, Максим Максимович заметил в дверях универсама знакомое худощавое лицо. Человек выходил на улицу. Впрочем, сказать с уверенностью, что он не обознался, Максим Максимович не мог, зрение здорово подсело, а очки остались дома. «Может, просто похож? Или все-таки он?» Тогда, в январе, сразу после праздников его вызвали в милиции и допросили о ночном происшествии. Делом занималась молодая дамочка с длинными красными ногтями, которые мешали ей печатать на машинке. «А где этот?» — спросил Максим Максимович. «В тюрьме, — не отрываясь от печатания, ответила дамочка, — он ранее судимый, к тому же без прописки. Не отпускать же такого…» Закончив допрос, она оставила на всякий случай свою визитку, предупредила, что месяца через три Максима Максимовича вызовут в суд, и попросила обязательно прийти.