Рассказы о базарах, гусарах и комиссарах

Ему и вправду хочется лечь в траву, стать для мира невидимым и пролежать так всю оставшуюся жизнь, чтоб никто не беспокоил.

- Фи-и, - отвечает жена, - как неинтересно, в деревню.... Ну, развеселил. Скажи-ка мне лучше вот что: долго мы будем в этой пятикомнатной двухуровневой халупе прозябать? Надоело! Не хочу жить в этой хибаре, хочу жить в отдельном особняке.

- Дом в деревне, - подсказывает он.

Жена испепеляет его взглядом, такие шутки ей непонятны.

- Нет, сегодня ты решительно не в себе. Дай-ка мне лучше баксов, куплю я себе новых тряпок, а то с тобой с тоски подохнешь.

Получив деньги, говорит напоследок:

- И вообще, Быков, тебе по твоей работе, давно надо не быком быть, а бычарой, лоб-то у тебя, как у профессора.

А ему по-прежнему грустно и поило не помогает.

Звонит мобильный телефон, предлагается ему немедленно поехать по серьезным делам бычачьим, а он ни в какую, отказывается, все ему надоело.

Другой бык не понимает его, пытается переубедить:

- Ты же в стаде, Бык, а у нас, сам знаешь, какие законы: вход - рубль, выход - червонец. Зря ты так. А уж племенным быкам это точно не понравится.

- Ну, и плевать, - отвечает он. Грустно ему, и все.

Как бы там ни было, но однажды не вернулся он домой, смолола его мясорубка жизни, поехал он по своим бычачьим делам, и завалили его, как быка на бойне.

Жена его долго не переживала, нашла себе другого быка, даже бычару, со лбом твердокаменным, с холодным сердцем, и укатила с ним в Африку, на сафари. О нем скоро и забыла. Слишком он был чувствительным, а быть слишком чувствительным в этой жизни нельзя, а уж ностальгировать, и подавно, непозволительная это нынче роскошь, пропадешь.

УПРАВА

Солдат возвращается с войны, весь битый-перебитый, всякого лиха натерпелся, - в чем душа держится! - долго дома не был, на Чечню ходил.

Доковылял кое-как до своей деревни, встречает его жена на пороге, от неожиданности дар речи потеряла... Не ожидала. Но показывает, что рада, говорит кое-как:

- Здравствуй, Вася! Я - снеслася... - и руками разводит. Ведет его в избу, сама глаза прячет.

Глядит солдат, а там семеро по лавкам сидят, все черненькие, вроде как детки его, все сопливые да золотушные. Уходил-то когда на войну, деток не было, а тут - полон дом. Повздыхал он, посокрушался, хотел от ратных трудов отдохнуть, раны залечить, да делать нечего, надо семью кормить. Свое доброе хозяйство без него в полный упадок пришло, а всю землю в округе заезжие лихие люди скупили.

Почесал солдат голову, пошел к заезжему человеку, нынешнему господину, на работу наниматься. Пришел, глядит, а господин-то - кавказец! "Что ж такое? - думает. - Я перед ними никогда шею не гнул, пулям не кланялся, а тут на тебе! Так не пойдет". Пошел к другому господину, а там опять кавказец! Пошел к третьему - и там та же песня. Погоревал солдат, да делать нечего, - нанялся в батраки. И пошел хребет ломать. Трудится, рук не покладая, лишнюю копейку домой старается вышибить.

Вот настал день расчета. Приходит он на господский двор, а приказчик, тоже кавказского вида, говорит ему:

- А ведь тебе, Вася, нынче ничего не выходит, то да се, да трали-вали, так что это ты еще господину должен остался.

"Что такое? Как так?" - ничего не может уразуметь солдат, пошел со двора восвояси... Следующий месяц еще пуще прежнего вкалывает, хлещется, хочет все упущенное наверстать... Приходит в день расчета, а гундосый приказчик ему и говорит:

- Ты, Вася, и в этот раз плохо работал, то да се, да трали-вали, так что ничего тебе не причитается, а наоборот, ты еще хозяину должен остался.

Постоял солдат в недоумении, ничего понять не может, сгорбился и пошел восвояси... Вышел на проезжий тракт. "Брошусь, - думает, - с горя под колеса, не могу этого беспредела видеть".

Недолго и простоял, вот летит навстречу тройка, лошади, что борзые собаки, несут... Только собрался он под колеса кинуться, да резвые лошади перед ним как вкопанные остановились... А из пролетки седой генерал молодцевато выскочил: в лентах, в орденах, усы лихо закручены, один глаз под черной лентой. Подбежал он к солдату, поднял его с колен, облобызал и по имени назвал. Тут и солдат генерала признал, под его началом он в Чечне воевал. Спрашивает его генерал:

- Что ж ты после ратных трудов не отдыхаешь, раны не залечиваешь, а вроде как милостыню собираешь? Зря, что ли, мы с тобой столько лет шеи не гнули, пулям не кланялись.

И рассказал ему солдат все как на духу.

- Вот оно что? - удивился генерал. - Ну да ничего, эту канитель мы с тобой живо растрясем. Нам ли, видавшим виды, в своем доме не управиться. Садись.

Прямиком к господскому дому и подъехали... Вот уже и расторопный приказчик летит к ним, сломя голову... Достал генерал нагайку и, ни слова ни говоря, давай толстую морду охаживать, в пыли валять... Тут и сам господин бежит.

- Кто такие? - кричит. - Что за произвол? - Увидел генерала, оскалился.

А генерал и его взял в оборот, да так, что искры из глаз посыпались...