Рассказы о книгах

Все эти люди искренне, от души любили и любят свое трудное и малоблагодарное дело. Люди они все старые, и я не вижу, чтобы появлялись новые, равные им по знанию.

Снова напомню, что книга букинистическая и книга антикварная — это разные понятия.

Научить стать специалистом по букинистической книге не так уже трудно. Существует специальная школа, и среди молодых, ныне уже обученных «товароведов» немало любящих и хорошо знающих этот важный вид книготорговли.

Другое дело — специалисты по антикварной книге. Научить этому делу трудно. Это значит — научить весьма многому: истории литературы и истории просто, научить разбираться хотя бы в начатках всех многочисленных отраслей науки, знать биографии писателей и поэтов, разбираться в вопросах живописи и графики, уметь не спасовать перед книгой на любом языке.

При наличии такого количества знаний, разумеется, уже трудно оставаться в скромной должности «товароведа» букинистического магазина, этой «вершины карьеры» для книгопродавца–антиквара. К тому же должность эта и ценится недостаточно и необходимого уважения к этой трудной профессии иногда бывает маловато.

Вот и захотелось сейчас еще раз сказать о них доброе слово. Думается, что и сам И. А. Крылов, друживший с такими энтузиастами книгопродавческого дела, как Василий Сопиков и Александр Смирдин, не посетовал бы за это отступление в рассказе об его прижизненных изданиях.

СОРОК ТЫСЯЧ ЭКЗЕМПЛЯРОВ

Разгром декабрьского восстания 1825 года, свидетелем которого был Иван Андреевич Крылов, окончательно укрепил его собственное мнение, что надо действовать еще осторожней, еще осмотрительней. Когда–то в басне «Волк и лисица» Крылов сказал своим читателям, что «истина сноснее вполоткрыта». Крылов был теперь убежден, что истина в таком виде не только «сноснее», но и единственно возможна.

Крылов не боялся, что читатели его не поймут. Он говорил языком народа, а народ и сам выражает истину пословицей, поговоркой, намеком. Еще в первой своей книге басен 1809 года Крылов напечатал басню «Ларчик», в которой разъяснял, что истина в его творениях спрятана отнюдь не глубоко и что «ларчик открывается просто».

У каждого писателя свой путь, но Крылов выбирает именно путь намека, «истины вполоткрыта» — путь, требующий огромной внутренней сдержанности, умения прятать чувства и мысли.

Крылов хотя и не разделял полностью убеждений декабристов, но понимал, что декабрьское восстание не прошло даром, что Россия тронулась с места и что надо и ему сказать какое–то свое слово.

Но только в начале 1829 года, в альманахе «Северные цветы», который издавал Дельвиг, появляются три его новые басни: «Пушки и паруса», «Бритвы» и «Бедный богач». В баснях этих чувствуется, что сатирика глубоко волнуют дела государственные, политические.

Придраться к Крылову было невозможно. Мало ли о чем толкуют между собой «пушки» и «паруса», и мало ли что можно подумать о словах баснописца:

Вам пояснить рассказ мой я готов:

Не так ли многие, хоть стыдно им признаться,С умом людей боятсяИ терпят при себе охотней дураков.

Кто поверит, что «осыпанный милостями» Крылов, этот «ленивый, спящий чуть ли не на ходу толстяк» метит в самого Николая I, который, в страхе и ужасе от восстания декабристов, разогнал, посадил, выслал передовых, умных и мыслящих людей и окружил свой трон бездарностями.

Крылов приготовил новую книгу басен — восьмую по счету. Об этой последней и о предыдущей седьмой, печатавшейся в канун декабрьского восстания, Белинский писал: «Все басни Крылова прекрасны; но самые лучшие, по нашему мнению, заключаются в седьмой и восьмой книгах. Здесь он, очевидно, уклонился от прежнего пути, которого более или менее держался по преданию: здесь он имел в виду более взрослых людей, чем детей; здесь больше басен, в которых герои — люди, именно все православный люд; даже и звери в этих баснях как–то больше, чем бывало прежде, похожи на людей»43.

Белинский неоднократно подчеркивал политическую направленность крыловской сатиры. Высказаться о Крылове более откровенно Белинскому не дала бы цензура.

О печатании новой, восьмой части басен вместе со всеми уже вышедшими ранее Крылов договаривается с издателем Александром Смирдиным.

В жизни Крылова А. Ф. Смирдин человек не случайный. В 1817 году Смирдина приглашает из Москвы в Петербург известный в то время издатель, книгопродавец и владелец библиотеки для чтения — Василий Алексеевич Плавильщиков, брат и наследник артиста и писателя Петра Плавильщикова, компаньона Крылова» по делам типографии «Крылова с товарищи». Связь с делами этой типографии много раз менявшей название, как уже говорилось выше, у баснописца продолжалась и в эти годы.

Своим трудолюбием, а также любовью к книгам Смирдин покоряет Василия Плавильщикова, который перед смертью в 1823 году передает ему книжную лавку и библиотеку. Одновременно Смирдин становится и арендатором типографии, бывшей когда–то «Крылова с товарищи».