Рассказы о силе (Истории силы)

Упражнение подействовало, я почти сразу же успокоился и собрался. Я не мог не удивляться тому, что случилось со старым «мной», который никогда раньше не мог расслабиться, выполняя эти движения, казавшиеся такими простыми и идиотскими.

Я хотел сконцентрировать внимание на той процедуре, которой дон Хуан, без сомнения, воспользуется для вызова дона Хенаро. Я предвидел какие-то невероятные действия. Но дон Хуан встал на краю веранды, приложил руки ко рту и закричал: «Хенаро! Иди сюда!»

Через секунду дон Хенаро вышел из чапараля. Оба они сияли. Они практически танцевали передо мной. Дон Хенаро очень приветливо поздоровался со мной, а затем уселся на молочный ящик.

Со мной было что-то ужасно не так. Я был спокоен и не волновался. Какое-то невероятное состояние безразличия и отчужденности охватило меня. Казалось, я наблюдал за собой со стороны. Совершенно бесстрастно я стал рассказывать дону Хенаро, что за время своего последнего визита он напугал меня чуть ли не до смерти, и что даже во время моих опытов с психотропными растениями я не бывал в состояниях такого полного хаоса. Оба они приветствовали мои заявления, как будто я делал их специально для того, чтобы их рассмешить. Я засмеялся вместе с ними.

Они явно осознавали мое состояние эмоционального оцепенения; наблюдали за мной и потакали мне так, как если бы я был пьян.

Что-то во мне отчаянно боролось, пытаясь превратить все это в знакомую ситуацию. Мне хотелось быть озабоченным и испуганным.

В конце концов, плеснув мне в лицо водой, дон Хуан велел сесть и записывать. Он в очередной раз повторил, что если я не буду писать, то умру. Действительно, стоило мне записать первых несколько слов, как я начал приходить в себя. Казалось, что-то вновь становилось кристально ясным. Что-то, мгновение назад бывшее мутным и оцепенелым.

Я пришел в себя, и ко мне вернулись все мои обычные страхи. Как ни странно, меня это устраивало больше, чем не быть испуганным. Узнаваемость моих прежних реакций, даже не слишком приятных, была восхитительной передышкой.

Наконец я понял, что дон Хенаро просто вышел из чапараля. Мои обычные процессы начали функционировать. Я начал с отказа думать или размышлять об этом событии и принял решение ни о чем его не спрашивать и быть, на этот раз, молчаливым свидетелем.

— Хенаро прибыл вновь только ради тебя, — сказал дон Хуан.

Дон Хенаро сидел на наклоненном молочном ящике, прислонившись спиной к стене. Он изображал всадника, покачиваясь и держа перед собой воображаемую уздечку.

— Это правда, Карлитос, — сказал он, и вернул ящик в нормальное положение.

Он «спешился», перекинув ногу через воображаемую шею лошади. Его движения были столь совершенны, что на секунду у меня возникла полная иллюзия, что он прибыл верхом. Он подошел ко мне и сел слева.

— Хенаро пришел, потому что он хочет рассказать тебе о другом, — сказал дон Хуан, делая вид, что уступает дону Хенаро трибуну. Дон Хенаро поклонился, повернувшись лицом ко мне.

— Что ты хочешь знать, Карлитос? — спросил он неестественно высоким голосом.

— Ладно, раз уж ты хочешь рассказать мне о дубле, то рассказывай все, — сказал я с наигранной небрежностью.

Оба они покачали головой и посмотрели друг на друга.

— Хенаро хочет рассказать тебе о сновидящем и сновидимом, — сказал дон Хуан.

— Как ты знаешь, Карлитос, — сказал дон Хенаро тоном оратора, начинающего речь, — дубль начинается в сновидении.

Он пристально посмотрел на меня, улыбнулся и перевел взгляд на мою записную книжку и карандаш.

— Дубль — это сон, — сказал он, потянувшись.

Дон Хенаро встал, прошел к краю веранды и вошел в чапараль. Он стоял у куста, повернувшись к нам в профиль. Казалось, он мочился. Через секунду я заметил, что с ним что-то неладно. Было похоже, что он изо всех сил пытается помочиться, но не может. По смеху дона Хуана я понял, что это очередная шутка. Дон Хенаро изгибался так комично, что вызвал у нас настоящую истерику.

Дон Хенаро вернулся на веранду и сел. Его улыбка излучала редкую теплоту.

— Когда не можешь, то уж не можешь, — сказал он и пожал плечами. Затем, после секундной паузы он добавил, вздохнув: — Да, Карлитос, дубль — это сон.

— Ты хочешь сказать, что он нереален? — спросил я.

— Нет, я хочу сказать, что он — сон, — ответил он.

Тут вмешался дон Хуан и сказал, что дон Хенаро говорит о первом проявлении осознания того, что мы — светящиеся существа.

— Все мы различны, и потому различны детали нашей борьбы, — сказал дон Хуан. — Однако шаги, которым мы следуем, чтобы прибыть к дублю, одинаковы для всех. Особенно первые шаги, которые так спутаны и сомнительны.

Дон Хенаро согласно кивнул и сделал замечание о неопределенности, существующей у мага на этой стадии.