Рассказы о старых книгах

Хочется упомянуть и о прямых находках книжных редкостей, которые случаются на крымской земле. В 1961 г. на прилавке букинистического магазина в Симферополе появился прекрасный экземпляр сочинения Эразма Роттердамского «Апофегмата», изданного в Лионе в 1547 г. Себастианом Грифусом, другом великого французского писателя Франсуа Рабле. Ввиду особой ценности эта книга была приобретена Библиотекой им. В. И. Ленина. Несколько лет назад счастье улыбнулось и автору этих строк: в том же букинистическом магазине я приобрел томик «Натуральной истории» Плиния, напечатанный в Женеве в 1593 г. Он занял свое место на моей полке редких книг рядом с внушительным томом сочинений Цицерона, изданным Эльзевирами в Базеле в 1687 г., и по соседству с миниатюрной «Псалтырью», напечатанной в типографии Киево-Печерской лавры в 1750 г.

СПАСЕННАЯ ОТ ОГНЯ

Об этой книге из библиотеки Симферопольского университета надо рассказать отдельно. Называется она «Евангелие учительное», составленное, как значится на титуле, «трудолюбием… Кирилла Транквиллиона… Его властным старанием и накладом з друку на свет ново выдана… в Рахманове» в 1619 г.

Кирилл Ставровецкий, по прозванию Транквиллион, по-своему толкует канонический текст Евангелия, как это было подчас принято в те времена. Не желая мириться с неправдой и насилием, он, не видя более действенного пути борьбы с царящим злом, пытался «исправить мир» своим словом, обличением сильных мира сего — светских и духовных феодалов.

В предисловии к своей книге Транквиллион рассказывает, в каких условиях рождалось сочинение. Ему запрещали выступать, проклинали его, а когда узнали о том, что свои взгляды он намерен изложить печатно, то «отовсюду поднялась на меня лютая брань», — пишет Кирилл в предисловии. И не просто брань, а прямые угрозы «смерти предати меня… книги ради сея». Но ничто «невозмогло поколебати твердой души и устрашити мужественного сердца». Враги книги и невежды заявляют: «Что нам в новых книгах, достаточно нам старых», пытаясь «свет правды тьмою лжи своей закрыть и источник живой воды гноем слов своих закидать и такой светильник разумного света угасить».

Кирилл обращается к читателям, просит их «с любовью принять» его книгу и прочитать ее «прилежно, с вниманием и духовным рассуждением». Эта книга, говорит он, как «некая труба… возвещающая ополчение на миродержателей и властей темных… меч обоюдоострый, всякое нечестие и беззаконие отсекающий… И блистанием своим устрашает не только мучителей и царей земных, но и самих демонов». Богатые, пишет Транквиллион, тратят свое богатство «на гордыню и тщеславие», на «объядение, пьянство и блудодеяние». У богачей «псы под коврами и златом обложены, а бедняки… нагие от холода замерзают и от голода погибают. Псам преизобильно мяса, а нищему ни косточки малой и ни крохи хлеба. Тунеядцам и подхалимам — шелковые одежды, а беднякам разодранного рубища не дадут; музыкантам и блудницам — пол-имения, а убогому, сироте и вдовице лишнего гроша не дадут».

Еще острее и определеннее звучит другое место — о феодалах-крепостниках, которые «завладели селами, насадили винограды и умножили рабов, от земли богатство собирая… Они окаянные (помещики — А. А

.) в отношении к подручным себе и к работникам своим варварами лютейшими являются, видя, как те от голода погибают, в рубищах разодранных ходят, всю жизнь свою работая на господ, день и ночь пот проливая. К тому же и дани всегда налагают нестерпимые и службы трудные не как людям, но как ослам или волам… не давая ни малейшего отдыха. И что самое беззаконное, так теми (т. е. крестьянами — А. А.) и женами их и детьми торгуют, как безсловесными животными…»

Знакомые выражения. Спустя полтора столетия А. Н. Радищев в своем «Путешествии из Петербурга в Москву» напишет: «Я взглянул окрест меня — душа моя страданиями человечества уязвлена стала…» Варварами и кровопийцами назовет автор «Путешествия» крепостников-помещиков, призывая к расправе с ними, как с злодеями. Кирилл Транквиллион не дошел до таких выводов и призывов, как позднее это сделал Александр Радищев. Но и то, что высказал автор рахмановского издания под видом евангельских поучений, вызвало гнев и возмущение власть имущих.

Церковникам не могло понравиться и сугубо мирское оформление «Учительного евангелия» Траквиллиона. Текст украшен инициалами-рисунками, прославляющими природу и человека. Здесь представлена почти вся азбука, причем латинизированного, а не кириллического шрифта. Фантазия художника, рисовавшего инициалы, была неистощимой. Лишь в одном случае он использовал для инициала Н рисунок святого. В абсолютном же большинстве случаев фоном служили сцены из быта людей и силуэты животных.