Рассказы старого лешего

Пару этих полудиких лошадок покупает Александр Осипович. Он хочет их попробовать. Их запрягают в тройку пристяжками к рысистому кореннику. Их держат, у них завязаны глаза. На козлах лихой кучер-башкир.

— Пускай.

Повязки с глаз сброшены, повода отпущены. Держись крепче! Мы вцепляемся в ободья тарантасика. Тройка мчится. Пристяжек, кроме кучера, держат еще два верховых башкира. Они скачут рядом. Тройка мчится бешеным аллюром. Дорога ровная — степь. Вот промелькнула одна деревня, другая, третья. Тройка начинает сбавлять ход.

Верховые башкиры уже отстегнули повода от пристяжек и повернули обратно домой. Пристяжки скачут уже не карьером, а ровным галопом. Трах, трах, трах — отбивают темп их некованые копыта.

— Что, Ахмет, уходились? — спрашивает кучера Александр Осипович.

— Зачем уходились! Мало-мало передохнуть хотят. Вот коренник уходился мало-мало, а эта, шайтан, им что?

Вот большое село. Заезжаем во двор к земскому начальнику. Кучер упирает тройку головами в забор. Высоко подтягивает лошадям головы. Пусть постоят. Коренник весь в мыле, тяжело дышит, а пристяжки как будто и не скакали вовсе. Стоят косятся. Пугливо фыркают. Кучер оглаживает их, уговаривает.

Александр Осипович скоро управился со своими делами и выходит из конторы с земским начальником. Тому интересно посмотреть на полудиких монголок.

Снова мчимся, как и раньше, бешеным ходом, маленькая передышка, и они опять полны сил. Теперь уж едем домой, в Артемьевку.

— Держи, Ахмет, этих чертей! Не запалить бы коренника!

Вот и Артемьевка. Промчались пятьдесят верст, а этим монголкам хоть бы что. Проскачут и еще столько же.

РАЗГОВОР НА ТЕРРАСЕ

Невыдуманные случаи

Общество собралось за столом на террасе. Терраса очень широкая, окруженная массивной каменной балюстрадой. Колонки балюстрады обвивает могучими объятиями глициния. Вечер теплый, тихий. Над морем красуется луна, и ее отражение блестящей дорогой бежит от горизонта к берегу.

Общество занимает вопрос: когда бывает беспричинный страх и бывают ли необъяснимые случаи. Об этом мы говорим довольно долго, и были высказаны интересные мысли и рассказаны загадочные случаи. Но все это с чужих слов. Все это случалось с кем-то и когда-то, но не с нами. И всегда это бывает ночью и в каком-нибудь страшном месте — в лесу, в пустом заброшенном доме, в церкви, в старом сарае и прочая.

— Я как доктор утверждаю, — сказал Голуб, — что все эти необъяснимые случаи бывают с людьми психически ненормальными и во время каких-нибудь душевных потрясений. Здоровый человек не поддается этим болезненным травмам.

— Все это так, дорогой доктор, но бывают случаи, когда и здоровый человек теряет самообладание от беспричинного страха. Что может быть безобиднее бабочки — ничего, а вот для меня нет ничего ужаснее крупной ночной бабочки, когда она с жужжанием влетает в открытое окно и начинает кружить над свечой и над моей головой. Тут я теряю всякое самообладание и могу выпрыгнуть с пятого этажа. Я без дрожи не могу вспомнить, как такая бабочка прошлым летом ударилась о подушку и зажужжала, касаясь моего лица. Я нырнула под одеяло и потеряла сознание. Когда я очнулась, я долго не решалась выглянуть. Было темно. Свечу, видимо, погасила бабочка, и ее самой в комнате уже не было.

— Я вас понимаю, Марго, но это не беспричинный страх — это индивидуальная черта характера. Некоторые боятся пауков, другие кошек, мышей, мокриц… Вот сейчас мы тут сидим и мирно беседуем, а стоит появиться летучей мыши, самому безобидному из всех зверьков, и все наши милые дамы поднимут визг и вопли. Но это все реальные ужасы, а у нас речь зашла о тех страхах, которые нельзя объяснить. Я уверен, что эти страхи мы получили в наследство от наших предков, живших в каменном веке. Как могли они объяснить гром, молнию, бурю, извержение вулкана, землетрясение, холод, снег? Все это было страшно и непонятно. Теперь мы этого не боимся и все можем научно объяснить.

— Вы правы, доктор, теперь мы все можем научно объяснить, но… бывает так, что объяснить-то нам удается не сразу, далеко не сразу, а много времени спустя. Вот со мной был такой случай. Я тогда был еще мальчишкой, готовился поступить в консерваторию. То лето было грозовым, жарким, с проливными дождями. Гроза застала меня в лесу. Гром грохотал не переставая, с оглушительным треском разрывалось небо. Мне казалось, что кто-то там наверху старается попасть молнией в меня и никак не может: все мимо, все рядом. Признаться, я здорово струсил и стоял под елкой ни живой ни мертвый.