Рассказы змеелова

Шах собрал совет знати — самых высоких государственных сановников. Совет решил: если кочевники будут штурмовать крепость, сражаться до последнего воина, а ворот врагу не открывать. Было дано указание привести в боевую готовность войско, поднять мосты над рвами и запереть ворота.

На следующий день к вечеру кочевники действительно окружили город, загорелись вокруг него вражеские костры. Прошло еще два дня, а враг и не думал об осаде крепости. Зато испуганные жители города увидели, что во всех сардобах иссякла вода. Началась паника. Разнесся слух, что в этом повинна шахская дочь Зульфия.

Шах допросил ее и был в бешенстве.

— Змея! Распутная девка! — кричал он на дочь. — Ты всех нас погубила!

Снова собрался совет знати. Теперь за тем, чтобы решить участь Зульфии, выдавшей врагу секрет снабжения города питьевой водой.

— Друзья мои, — сказал шах, обращаясь к своим сановникам, — я пригласил вас, чтобы определить меру наказания моей дочери, выдавшей врагу важную государственную тайну. Какую? Вы знаете…

Итак, я слушаю. Кто хочет высказаться первым?

— Великий государь, — мягко и вкрадчиво начал везир, — у нас нет веских доказательств, что ваша дочь совершила преступление. А базарная молва безумной черни — это не больше, как самая низкая клевета.

После везира никто выступать не хотел: боялись царского гнева.

— Значит, все вы согласны с мнением везира? — нахмурился шах.

— Все, государь! — ответили сановники хором.

— И что же вы предлагаете?

— Считать принцессу невиновной, — снова хором ответили сановники.

Шах помрачнел еще больше и махнул платком стражнику, стоявшему у двери. По этому знаку в зал, где заседал совет знати, ввели сына везира Махмуда.

— Говори! — приказал ему шах.

Тот опустился на колени и, приложив руки к груди, сказал:

— Всемогущий шах! Мне искренне жаль, что такое произошло с принцессой Зульфией. Шел я ночью домой и встретил ее у соборной мечети с каким-то бездомным бродягой. И вот — слово в слово — что сказала ему Зульфия: «Вода к нам поступает по трубам с южной стороны, там, где растут деревья». Великий государь! Я говорю истинную правду. И если хоть самую малость я покривил душой, вели сейчас же отрубить мне голову.

Когда сын везира ушел, шах опять спросил своих сановников, как поступить с Зульфией? И все сановники, низко склонив головы, опять в один голос произнесли:

— Пощади, государь! Ведь она еще дитя…

— Да что вы, как попугаи, заладили одно и то же: «Пощади», «Невиновна»… Нет! — распаляясь все больше, закричал шах, — не будет ей пощады! Она погубила нас. И я велю ее казнить сегодня же самой лютой казнью. А вам, почтенные сановники, стыдно проявлять слезливость и милосердие к преступнице, когда враг у ворот!

Незадолго до заката два стражника привели Зульфию в южную часть крепости, где был небольшой пустырь, некогда заросший лебедой и дурманом, а теперь выгоревший и вытоптанный козами. Вокруг площадки молча выстроились воины шахской гвардии, а за ними, толкая друг друга, теснились сотни любопытных горожан.

Сюда же, на середину пустыря, были приведены два свирепых, почти не укрощенных жеребца, косивших на толпу бешеными глазами.

В просвет между конями, поставленными головами в разные стороны, палач ввел бедную Зульфию. На бледном ее лице не было ни страха, ни слез. Только была какая-то дума. О чем? О горькой своей судьбе или чудовищном обмане, подлости людской? Неизвестно.

Один конец веревки палач привязал к ее ноге, чуть выше щиколотки, другой — к шее коня. Такой же длины веревка была привязана и ко второй ноге, а конец — к шее другого коня. После этих приготовлений главный судья зачитал короткий приговор, в котором было сказано, что преступницу Зульфию предать смертной казни.

Шах махнул платком. Загремели барабаны. Погонщики плетьми ударили по крупам диких лошадей. Те молниеносно рванулись в разные стороны и разорвали на части тело несчастной Зульфии.

Когда наступила ночь, ее останки вынесли за ворота крепости и похоронили в двух могилах, по краям дороги.

На следующую ночь кто-то из предателей открыл врагу городские ворота. Разграбив город, кочевники прихватили с собою и шаха.

* * *

Много столетий с тех пор пролетело над Мервом. И столько же лет живет в народе печальная легенда о царской дочери. Еще и теперь кое-кто из туркмен, проезжая по древнему городищу, остановится и метнет камень в ее могилу.

ПРОРОЧЕСТВО ОЧКАРИКА

Для Киевской фабрики наглядных пособий я добывал в Туркмении десятки тысяч насекомых, ящериц, змей. Возможно, кое-кто сейчас и упрекнет меня за столь необузданное «рвение», но тогда названная цифра не была высокой и еще не стоял так остро вопрос об охране природы — ее запасы казались безграничными. Взять, к примеру, змей. В Туркмении их было так много, что без ущерба для природной среды хватило бы их на сто самых усердных ловцов. И если их стало меньше, то не ловцы в том виноваты, а люди, распахавшие те земли, которые раньше принадлежали змеям, шакалам, волкам, птицам и грызунам.