Рассказы змеелова

Отнестись к этому сообщению всерьез я не мог, однако оно насторожило: известно, что нет дыма без огня. Одновременно эта версия об «ужасной» змее напомнила мне примерно такую же, но только слышал я ее в Таджикистане.

Как-то путешествуя по этой республике, я зашел в чайхану, расположенную близ проезжей дороги, на берегу реки Конфирниган. Над широким помостом, устланным пестрым паласом, возвышался раскидистый платан. Малейший ветерок, и широкие лапчатые листья начинали так дружно шуметь, как будто рядом где-то низвергался могучий водопад. Из чайханы открывался чудесный вид на окружающий мир. На темно-синие горы, на сверкающую полосу реки, на светло-зеленые заросли ивняка.

На тахте сидело несколько человек. Едва расположился я на паласе, чайханщик — здоровенный таджик — поставил передо мной пиалу и чайник зеленого чая.

Моим соседом по чаепитию оказался старик в серой чалме и с хищным ястребиным носом. Сперва мы пили молча. Но я заметил, как старик несколько раз воровато покосился на лежавший рядом со мной рюкзак. Видимо, содержимое рюкзака сильно заинтересовало его, и он негромко спросил:

— Что это у тебя?

— Змеи, — ответил я.

Старик невозмутимо допил пиалу:

— Где ловил?

Я подробно назвал места. Старик посмотрел на меня и шепотом произнес:

— Скажи, а нет ли среди твоей добычи волосатой змеи?

«Волосатая змея»! Да ведь это же не иначе, как досужий вымысел, легенда, — улыбнулся я про себя, а старику ответил, что такой змеи у меня нет, и попытался выпытать, где и кто видел ее.

— Народ видел, — ответил он и даже назвал ущелье, где живет необычная змея. От чайханы до ущелья было не больше десяти километров.

«А не проверить ли версию, — подумал я. — Ведь всякое может быть. Пойду, пожалуй. Просто ради любопытства».

Я сообщил старику о своем намерении. Тот, покачав головой, предупредил:

— Не надо! Вряд ли вернешься…

Но мне не хотелось отступать от своего решения. Я встал, продел руки в лямки рюкзака и расплатился с чайханщиком.

Старик проводил меня до дороги.

— Да поможет тебе аллах на опасном пути, — произнес он торжественно и мрачно. — Возвращайся скорей!

Слушая это напутствие, я понял, что старик не очень-то верит ни в помощь аллаха, ни в мое возвращение.

Часа полтора длился мой путь, и я очутился в живописнейшей горной долине, очень схожей с долиной Фирюзы. Всю ее заполнял огромный фруктовый сад. Был конец лета, и ветви гнулись под тяжестью созревающих плодов — яблок, груш, сливы.

Тщательно обследовав сад, я не встретил здесь ни одной живой души, в том числе, разумеется, и «волосатой» змеи. Версия о ней оказалась самой обыкновенной ложью, придуманной, очевидно, для того, чтобы уберечь урожай от расхитителей фруктов.

Назад я возвращался той же дорогой и дошел до чайханы только к вечеру. Старик, по милости которого я совершил довольно изнурительную прогулку, все еще сидел на широком помосте. Не думаю, чтобы он ожидал меня. А может, ожидал. Увидев меня, он торопливо сошел с тахты и засеменил навстречу.

— Слава аллаху — жив! — проговорил он и сухими ладонями провел по моим плечам и рукам, словно все еще не веря, что перед ним человек, а не привидение. — А… волосатую змею видел?

— Нет, не видел — ответил я холодно.

На лице старика выразилось недоумение: как, мол, это так, не видел? Люди видели, а ты не видел.

— Такой змеи нет и не может быть. Это ложь, — сказал я и решительно зашагал прочь от чайханы.

…И вот, сидя за ужином в доме Павла Ивановича, я снова слышу о какой-то необыкновенной змее, о фруктовом саде и о боязни заходить в него.

О, этот страх перед змеями!.. Сколько нелепых выдумок рождено им на свете! Самая распространенная из них о том, будто змеи преследуют человека. Обычно же бывает так: встретившись, человек бежит в одну сторону, змея — в другую. Исключения составляют случаи, когда человек сам неосторожно наступит на нее.

Я понимал, конечно, что версия, рассказанная Павлом Ивановичем, могла не подтвердиться. Но тут снова в памяти всплыла моя любимая пословица, и я решил побывать в заброшенном саду.

Павел Иванович согласился сопровождать меня.

Сад находился посредине хлопкового поля и кое-где был обнесен размытым дувалом. Сквозь листву деревьев, в глубине сада, виднелось несколько заброшенных домишек, вокруг которых росла худосочная трава, колючка. Плодов на деревьях было совсем мало. Сухие ветви никто не срезал.

Едва вошли мы в сад, в глаза бросилось обилие нор, в которых прочно, видать, обосновались грызуны и змеи.

— Гляди, гляди! Вот она, змея! — сдавленным голосом пролепетал Павел Иванович. Я посмотрел налево — и в самом деле: над кустом молодой колючки маячила голова кобры. Не успел я сделать и двух шагов по направлению к ней как справа и впереди меня поднялось еще несколько шипящих голов. Охотник на змей, я сам очутился в положении их пленника. Отступать можно было только назад, но и это было опасно: ведь змеи не прикованы к одному месту. Возможно, какая-нибудь из них уже успела заползти и на тропинку сзади нас. Мной овладело странное чувство: легкий испуг и острое желание не упустить ни одной змеи.