Рассказы змеелова

Лицо Фаины… Я не мог на него наглядеться! Оно притягивало к себе внимание каждого, кто находился с нею рядом или проходил мимо. У нее были яркие и свежие губы, чуть заметно выступавшие скулы и удлиненные, косо поставленные глаза. Фая, судя по ее внешности, была удивительным сплавом тюркской и славянской крови. Мне нравились ее едва заметная скуластость, смуглый цвет кожи и светлые волосы, ниспадавшие к плечам и там же закипавшие золотым прибоем.

Но главная прелесть этой девушки заключалась в ее глазах. В этом, по словам поэта, «златокарем омуте», как в зеркале, отражались тончайшие движения ее души. Нравилось мне также и то, что Фаина любила постоянство, которое проявлялось даже в выборе духов. Я хорошо помню их запах. Он часто снится мне по ночам — такой тонкий, благородный и немного грустный.

После защиты дипломных работ мы условились пожениться. Хотели сделать это раньше, но родители Фаи — люди старого закала — и слышать об этом не желали! Они твердо стояли на том, что спешить нам некуда. А поспешишь, только людей насмешишь.

«Прежде всего, — говорили они, — вам надобно на ноги встать. А как встанете, то и женитесь в свое удовольствие. Пока же ты родителям в рот смотришь, какой же из тебя жених или невеста? Такому грош цена в базарный день».

Пришлось подчиниться, тем более, что Фаина не хотела огорчать «стариков».

Мы могли бы вместе поехать в Туркмению. Я настаивал на этом. Вдвоем нам было бы очень удобно. Но все по той же причине, чтобы не огорчать «стариков», не дать им повода для подозрений и беспокойства, Фаина отклонила мое предложение. Вслед за мной с группой однокурсниц она должна была уехать на Кавказ и там собрать материал для своей дипломной.

…Я взглянул на часы. Времени до отхода поезда оставалось совсем немного. Людская толпа на перроне заметно поредела и мы почувствовали себя свободней. Но говорили мало, больше молчали. Я взял руку Фаины и — один за другим — поцеловал ее пальцы.

— Имя твое, — сказал я тихо, все еще держа ее руку в своей, — звучит почти так же как Фея, добрая волшебница. И такой я считаю тебя всегда, с первой нашей встречи. Есть и другое значение этого слова: красивая женщина. Для меня ты — самая красивая на свете. Так пожелай же мне, мой друг, милая фея, что-нибудь хорошее и чтобы это хорошее обязательно сбылось. Это в твоих силах. Ты ведь волшебница!

Фаина слушала меня, не поднимая головы, так что я почти не видел ее глаз. Но по дрожанию руки я чувствовал, как сильно она взволнована.

— Мой дорогой, я желаю тебе удачи, только удачи… — голос Фаины дрогнул, — будь счастлив, мой милый!..

Желая подавить минутную слабость, она резко тряхнула головой, и из ее глаз упало несколько крупных, как горошины, слез. Одна из них, еще теплая, упала мне на руку, остыла и начала холодить.

…Что это с нею? — думал я о Фае, я никогда не видел ее такой расстроенной.

Наконец, она подняла свои глаза, полные слез, и заговорила снова, но так сбивчиво, так бессвязно…

— Прости… Я не могу сдержать себя… Я плачу, — тихо, сквозь слезы, сказала она. — Но у меня такое предчувствие, как будто мы расстаемся навек.

— Навек? — я почувствовал холодок тревоги и обнял Фаю за плечи. — Такого быть не может.

«Расстаемся навек». Мысль об этом казалась мне до того нелепой, противоестественной, что не укладывалась в голове. Молодой, здоровый, полный несокрушимой веры в прекрасное будущее, я не очень-то задумывался над тем, что человека подстерегает случай, несчастье, болезнь. Поэтому Фаиной тревоге я не придал глубокого значения.

— Успокойся, ради бога, — сказал я ей. — Ты проста утомилась. Поверь, пройдет месяц, ну, от силы — полтора и мы встретимся снова. А потом никогда разлучаться не будем. Не будем?

В знак согласия Фая тряхнула головой и вытерла слезы.

Зазвенел колокол. Острой болью отозвался в моем сердце его резкий звук. Прижавшись ко мне, Фаина несколько раз торопливо поцеловала меня в губы и щеки. Отстранилась. Посмотрела в глаза и тихо сказала: «Ступай».

…Поезд уже тронулся, когда я вскочил на подножку вагона. Ускоряя шаг, Фая шла рядом, махала перчаткой и грустно улыбалась. Теперь я видел ее как бы со стороны, и клянусь, она никогда не была такой красивой, как тогда, в тот короткий прощальный миг. Я запомнил ее лицо, обрамленное легким золотом волос, темно-зеленый жакет с воротничком из меха норки, ее короткую коричневую юбку и туфли на высоких каблуках. Все на ней было ладно, все подчеркивало ее природную красоту, изящество, стройность и легкость: и все в этой девушке было для меня близким и дорогим.

Когда поезд набрал скорость, Фая отстала и скрылась из виду. Разве мог я тогда подумать, что вижу ее в последний раз!

МЕРТВОЕ СЕРДЦЕ СРЕДНЕЙ АЗИИ

Поезда в те годы ходили так медленно и так безнадежно выбивались из графика, что до Туркмении пришлось добираться чуть ли не три недели! В жестком вагоне, который за всю дорогу ни разу не проветривался, стоял крепкий запах махорочного дыма, селедки, каменного угля и несвежих портянок.