Рассказы змеелова

Родился он на Урале, в Нижнем Тагиле в семье металлурга. Отец — Павел Константинович — уже на пенсии. Но с родным предприятием не расстался. Мать — Анна Николаевна — экономист. И тоже продолжает трудиться. А вообще-то на Урал родители приехали с Волги. Приехали и навсегда полюбили этот суровый, но по-своему привлекательный край. Есть у Владимира брат Андрей, избравший в жизни свой путь, отличный от того, по которому пошел старший брат. Андрей — старшекурсник политехнического института.

В Ташауз, на работу в Капланкырском заповеднике, Владимир Шубенкин, так же как и его товарищи, прибыл по заявке министерства лесного хозяйства Туркмении. Прибыл, и сразу — за дело. Ранней весной, в феврале месяце, они обосновались на научном стационаре. Жили сперва в палатке, потом перебрались в вагончик. Рядом вырыли погреб, где хранятся продукты и питьевая вода. Раз в неделю сюда доставляют из Ташауза почту и продукты. В общем жизнь, конечно, нелегкая, как у Робинзона, но на трудности не жалуется никто.

Как орнитологи Владимир Шубенкин и Сергей Антипов разделили между собой сферу своих научных наблюдений. Владимир изучает биологию хищных птиц Тигрового плато, Сергей — биологию жаворонков. За короткий срок он уже установил, что только на участке Бурчли бурун обитает чуть ли не десять видов жаворонков. В том числе такие, как хохлатый, малый, двупятнистый, серый, белокрылый, степной и полевой. У хохлатого скоро начнется гнездовый период, полевой уже улетел на север, готовятся к отлету двупятнистый, малый и серый.

Елена Самаркина — геоботаник. Она напряженно трудится над описанием флоры Каплан кыра, его почв и рельефа, а также составлением гербария, куда войдут двести пятьдесят видов растений. Описания Елены составят целый том.

Впервые в стране молодые ученые Капланкырского заповедника организовали на Устюрте регулярные наблюдения за весенним перелетом птиц. Вооружившись биноклем и блокнотом, ежедневно, утром и вечером, они поднимались на самый высокий холм в районе научного стационара и отсюда по нескольку часов следили за миграцией пролетающих птиц. А один раз в пять дней они наблюдали за их пролетом в течение целых суток. Так, в отдельные дни ученые видели до тысячи различных птиц, пролетавших крупными стаями с юга, в сторону Сарыкамышской впадины и Аральского моря. В это время над Тигровым плато летели серые гуси, журавли, пеликаны, лебеди, бакланы — в общей сложности больше восьмидесяти видов пернатых.

— Не сочтите, пожалуйста, за бахвальство, — негромко и почти застенчиво молвил Владимир Павлович, и я увидел как повеселело его задумчивое лицо, — но считаю, что мне как орнитологу очень повезло. Вот судите сами. Известно ведь, как мало в нашей стране осталось черных беркутов, занесенных в Красную книгу. А на нашем участке, только под моим наблюдением находятся две беркутиных пары. Птица очень осторожная. Приблизиться к ней можно только лишь в гнездовый период. А гнезда свои беркут устраивает на головокружительной высоте почти недоступных чинков.

— И как же все-таки вы добираетесь до них? — с любопытством спросил я собеседника.

— А вот с помощью этой вещицы, — указал Владимир на лежавшую поблизости веревочную лестницу. И я легко представил себе этот гладкий, чудовищно гладкий, обрыв высотою в несколько сот метров, и человека, повисшего на утлой лестнице недалеко от его вершины. Только при одной мысли об этом у меня по спине пробежал неприятный холодок. А этот парень, такой спокойный и симпатичный, наверно, почти ежедневно совершает свой подвиг ради науки, не опасаясь ни внезапного нападения пернатого хищника, ни смертельного падения вниз.

— А одна парочка беркутов, — продолжал Владимир Павлович, — поразила нас своей приверженностью к современной моде. В их гнезде мы обнаружили два яйца: одно почти совсем чистое, а другое в крапинку, а рядом с ними… лоскуток джинсовой материи. Чем она им понравилась и откуда попала в их гнездо — остается загадкой. Может, люди обронили где… Но люди в наших краях бывают так редко… В основном, разумеется, участники экспедиций.

— Что еще вы изучаете? — спросил я Владимира Павловича, когда в нашей беседе наступила продолжительная пауза.

— Кроме беркутов, изучаем жизнь трех пар канюков-курганников. Одна из них устроила свое гнездо на высоком карнизе останца Бурчли бурун. Повезло нам и на филинов. Их гнезда нам хорошо известны. Одно из них я могу вам показать. Оно — недалеко отсюда и низко над землей. Так что можно вполне обойтись без лестницы. Однажды я видел на нашем участке и хищную птицу из семейства соколиных — балобана, но место, где он гнездится, пока не установлено. Есть у нас и дрофы-красотки и норовые птицы: каменка черношейная и каменка-плясунья.

Много других животных. Таких, например, как джейраны, горные бараны, волки, зайцы, суслики, лисицы. Раз уж я упомянул о волке, расскажу коротко об одном случае, который произошел с моим другом Сережей Антиповым.