Читаем Рассказы знавших Скорцени и Геббельса полностью

Друзья, как и Уве, привозят Хансйоргу овощи, живущие в городе привозят виски: американский, ирландский, шотландский, коньяки, мартини.

– Но он ничего этого не пьёт. У него два сына и дочь, всё отдаёт сыновьям и зятю, – сообщил мой друг и добавил: – А твою водку не отдаст, сам будет пить по стаканчику в день.

– Почему?

– Будет вспоминать Россию, – услышал я.

Тот, о ком мы говорили, прежде чем присоединиться к нам, зашёл в вагончик, вынес тазик бананов и произнёс:

– Настоящий старый немец не может жить без бананов.

Я выразил удивление, и мне было сказано:

– Мы привыкли к ним, когда стали морской державой. Купец Адольф Людериц купил для Германии Юго-Западную Африку, потом нашими стали Восточная Африка, Новая Гвинея.

Хансйорг говорил о конце XIX века.

– Тогда мы почувствовали, что и у нас есть место под солнцем и потому полюбили бананы! – ветеран заключил эту фразу словами: – А потом немцы поняли, что родились заново, когда бананами их обеспечил Людвиг Эрхард!

Хансйорг имел в виду министра экономики Людвига Эрхарда, благодаря которому свершилось экономическое чудо: после разгрома Германии в пух и прах Западная Германия к середине 1950-х годов избавилась от нехватки каких-либо товаров, вернулась на мировые рынки и по уровню жизни населения стала одной из самых благополучных стран Европы.

– Позже и нам, восточным немцам, стали доставлять бананы, – с удовлетворением произнёс Хансйорг.

Мы очищали и ели бананы, которые, сказал хозяин, ему привозят от родителей внуки, да в таком количестве, «что хоть бычков ими корми».

– Когда я был в плену, то видел, как в колхозах не хватает кормов для животных, – сказал он. – Голодали не только мы, пленные, но и колхозники, и животные.

Такое происходило, считал он, от беспорядка, а беспорядок царил оттого, что Россия всегда была велика, и цари, а потом Ленин, Сталин не могли контролировать всю территорию. Иное дело – Германия, в старину она разделялась на маленькие государства, и государь каждого из них держал всю свою землю перед глазами. Издаст указ и пошлёт жандармов проверить, как он выполняется. Жандармам далеко ехать не приходилось. Не послушался указа, тут же тебя накажут. И люди приучились слушаться. Например, было признано, что синица полезна, так как уничтожает мух. И вышел указ: кто убьёт синицу, заплатит штраф двадцать серебряных талеров. Никто не стал ловить синиц.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Стилист
Стилист

Владимир Соловьев, человек, в которого когда-то была влюблена Настя Каменская, ныне преуспевающий переводчик и глубоко несчастный инвалид. Оперативная ситуация потребовала, чтобы Настя вновь встретилась с ним и начала сложную психологическую игру. Слишком многое связано с коттеджным поселком, где живет Соловьев: похоже, здесь обитает маньяк, убивший девятерых юношей. А тут еще в коттедже Соловьева происходит двойное убийство. Опять маньяк? Или что-то другое? Настя чувствует – разгадка где-то рядом. Но что поможет найти ее? Может быть, стихи старинного японского поэта?..

Александра Борисовна Маринина , Александра Маринина , Василиса Завалинка , Василиса Завалинка , Геннадий Борисович Марченко , Марченко Геннадий Борисович

Детективы / Проза / Незавершенное / Самиздат, сетевая литература / Попаданцы / Полицейские детективы / Современная проза
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее