Рассказывает геральдика

Изображения гербов были непременными спутниками знамен, оружия, различной мебели, ковров, посуды, ларцов, одежды и многого другого.

Неисчерпаемую кладовую для науки представляют изображения гербов на монетах, печатях, бумажных деньгах и пр.^{72}

Их великое множество — гербов, возникших и сотни лет назад, и сравнительно недавно, выбитых, нарисованных, отлитых. Каждый из них заставляет «немую» вещь «говорить». Иногда этот «рассказ» короток и прост, но зато бесценен своей исторической значимостью. К общему изучению отдельного памятника герб как бы прилагает своеобразный паспорт: где и кем была сделана вещь, кто ее владелец, где применялась и в какое время?

Огромную работу в этом направлении вел Гербовый музей, преобразованный из бывшего Гербового отделения при Департаменте Герольдии Сената. В музее (с 1931 г. — Кабинете вспомогательных исторических дисциплин) была сосредоточена обширная литература по геральдике и генеалогии, коллекции геральдических и сфрагистических материалов, что позволяло представить общую картину геральдического наследия Российского государства. Весь этот богатейший материал использовался для многочисленных экспертиз и консультаций по вопросам геральдики.

Очень многое в этой области сделал крупнейший знаток гербов В. К. Лукомский^{73}

. За 20 лет он провел свыше тысячи экспертиз по самым разнообразным предметам. В 1924 г. в Оружейной палате ему удалось установить принадлежность известным историческим личностям свыше 300 предметов.

Разбирая изделия из серебра, он обратил внимание на богато украшенные блюда и тарелки с одним и тем же гербом. Как оказалось, это был герб гетмана Войска Запорожского Ивана Самойловича. Сосланный в Тобольск по подозрению в государственной измене, «запорожский Сарданапал» был лишен всего имущества. Часть богатств отдали в государственную казну, часть — в войсковую. Правда, в государственную дошли не все конфискованные предметы. На отдельные из них упал взгляд фаворита правительницы Софьи князя Василия Голицына, не замедлившего пополнить ими свои и без того не скудные запасы. Об этом факте говорит искусная подделка на блюдах прекрасной чеканной работы бреславльских мастеров букв вокруг гетманского герба. Начальные от имени и фамилии Ивана Самойловича латинские буквы «И. С.» были переделаны в «К. В.». Алчный царедворец, однако, недолго пользовался присвоенным. Попавший в опалу и сосланный в 1689 г., он лишился всего состояния.

Так, небольшое клеймо-печать может рассказать порой целую историческую повесть, приоткрыть завесу над самым неожиданным историческим фактом.

Вислые печати Древней Руси

Ученым-геральдистам очень часто приходится иметь дело именно с печатями, ибо в большинстве случаев печати имели гербовые изображения, а по ним можно проследить истоки возникновения герба^{74}. Печати же связаны с документами, письменными источниками, вследствие чего они оказывают неоценимую помощь в определении подлинности или подложности документа, времени его появления, автора и принадлежности.

Изучение печатей помогло определить дату появления двух старинных грамот великого князя московского Ивана Даниловича Калиты, скрепленных вислыми печатями, широко распространенными в Древней Руси^{75}

. Они обычно заменяли подпись. Ни один тогдашний документ, княжеский или частный, ни один юридический акт не имеет подписи. Только печати помогают пролить свет на многие вопросы. Печати были в основном свинцовые, были серебряные с позолотою. Каждая состоит из двух соединенных друг с другом кружков, между которыми пропущены цветные шелковые шнуры. Ими печати и прикрепляли к грамотам.

Печать же на двух упомянутых великокняжеских грамотах была исключением, так как, в отличие от общепринятых круглых, она имела другую форму — восьмигранную.

Рассматривая оба документа, историки обратили внимание, что к одному из них, кроме обычной русской вислой печати, привешена еще и маленькая свинцовая. Как потом было установлено, — монгольская. С одной стороны печати было нанесено решетчатое плетение, с другой — шестиугольная звезда, образованная из двух треугольников. В центре ее располагались четыре шарика.

Отнести эту печать к монгольским не составляло труда, ибо подобное изображение встречается на монетах Золотой Орды первой трети XIV в. Значит, нет сомнения, что это ханская печать и, следовательно, относится ко времени правления Ивана Калиты.

Но каковы причины появления монгольской печати на грамоте великого князя московского? Как и когда попала она туда? Мнения ученых по этому поводу разделились. Одни (например, А. В. Орешников) считают, что грамота заверена монгольской печатью в Москве на ханском дворе^{76}.