Расстрел на площади

Из темного окна прямо в глаза Марии Дмитриевне ударил яркий сноп света. Когда глаза попривыкли, она различила, что это кто-то светит прямо в окно автомобильными фарами.

Вот поганцы! Небось Валерка с молокозавода. Сейчас придет, будет трешку до получки клянчить. Алкаш.

Старая дверь гостиницы скрипнула, открылась, и в фойе начали заходить молодые, спортивного вида люди, с подозрительно одинаковыми черными футлярами. Они входили и, ни слова не говоря, рассаживались на облезлых диванчиках, стоящих по периметру холла.

Некоторым не хватило места на диванчиках, и они уселись кто где — на широких подоконниках, на покрытой стареньким линялым ковром лестнице и даже на своих футлярах.

Их было человек двадцать пять, не меньше. Судя по одежде, они были не местные.

«Из Ростова, что ли? Пожалуй, даже и не из Ростова. Не из Москвы ль, часом? — подумала Мария Дмитриевна. — Ишь сколько их…»

Наконец зашел человек, судя по виду, главный. Оглядев своих подопечных, он направился к окошку, за которым сидела Мария Дмитриевна.

— Принимай гостей, мамаша, — весело сказал он.

— Я вам не мамаша.

— А кто ж?

— Администрация! — со значением произнесла Мария Дмитриевна.

— Ну ладно. Ты давай-ка, уважаемый товарищ Администрация, расселяй моих молодцов.

— Чтой-то многовато их у тебя. Духовой оркестр, что ли? — с неприязнью в голосе спросила Мария Дмитриевна.

Непонятно почему, эти люди ей сразу не понравились.

— Да, да. Оркестр. Сводный.

— А ты дирижер, что ли?

— Вроде как, — почему-то хохотнул тот.

— Да-а… — насмешливо протянула Мария Дмитриевна. — И надолго к нам?

— Ну, это как получится. Может, на неделю, а может, и на месяц. Если нам у вас тут понравится.

— Не понравится, — сердито ответила Мария Дмитриевна, — народ у нас лихой, приезжих не любит. Да и местов в гостинице нету.

— Да ты чего, мамаша, — посерьезнел дирижер, — ты шути, да знай меру. Что значит «нету»?

— А то и значит. У меня постояльцев — полная гостиница. Три места свободных только есть. Вот троих поселю, это пожалуйста, милости просим. А остальных — извините-подвиньтесь.

— Нас двадцать семь человек.

— Да хоть сто двадцать семь. Сказано: местов нету. И все. Привел ораву на ночь глядя…

Оркестранты с большим интересом наблюдали за происходящим.

— Так. Где кабинет директора гостиницы?

— Нету директора, — сварливо буркнула Мария Дмитриевна.

— А где же он?

— Домой пошел. Отдыхать. Рабочий день у него два часа тому кончился. — И она с новой силой задвигала спицами, бормоча себе под нос: — Ходют тут всякие, работать не дают…

Тогда дирижер просто-напросто обошел стойку, вошел в закуток Марии Дмитриевны, несмотря на ее протестующие движения, снял телефонную трубку и протянул ей:

— Звони директору домой. Немедленно.

Мария Дмитриевна уже открыла было рот, чтобы послать этого московского музыканта куда подальше, но осеклась. В его голосе, в стойке и жесте, которым он протянул ей телефонную трубку, было что-то начальственное, властное. Мария Дмитриевна вдруг почувствовала, что командует он здесь по праву. А кто знает, кем эти права ему были даны?

Рука Марии Дмитриевны сама потянулась к телефонной трубке, а другая набрала на диске четыре цифры домашнего номера Павла Ивановича.

— Алло, — раздалось с другого конца провода.

— Пал Иваныч?

— Да, я.

— Патрищева беспокоит.

— А, — Павел Иванович сразу оживился, — Маша! А я тут до тебя дозвониться никак не могу. Что-то с линией, видно. Уже ехать собрался.

— Пал Иваныч, тут ко мне духовой оркестр из Москвы заявился.

— Уже добрались? Лихие хлопцы! — отчего-то обрадовался директор. — Я как раз по этому поводу и звонил.

— Двадцать семь человек.

— Да-да, я знаю.

— Поселить требуют. А куда? Мест-то нет.

— Маша, ты давай… того… Сели всех.

— Так три места у меня свободные, куда селить-то?

В трубке раздался тяжелый вздох.

— Придется освобождать номера.

— Как это — освобождать? Тут люди, которые только-только заехали! Стахановец один приехал по обмену опытом, герой труда. Мать с двумя детьми, командированный один. Куда ж я их дену?

— Ну, орденоносца, Маша, не трогай. А всех остальных придется выпроводить. Маша, — вдруг понизил голос директор, — мне насчет этих людей из обкома час назад звонили. Приказали разместить.

— Из обкома? — Мария Дмитриевна покосилась на дирижера — тот только криво усмехнулся.

— Так что ты давай, Машенька, постарайся.

— Хорошо, Пал Иваныч, не беспокойтесь.

— А я через часик буду. Помогу тебе.

Мария Дмитриевна положила трубку на рычаг и недовольно пробормотала:

— Хорошо. Сейчас попробуем что-нибудь сделать. А вы пока подождите.

Дирижер удалился из-за стойки и присел на освободившееся место.

Надо же, размышляла Мария Дмитриевна, прикидывая, кого бы выселить в первую очередь, из самого обкома звонили. Что за важные птицы такие? Может, кто из начальства к нам едет?

Составив небольшой списочек, она со вздохом отправилась выполнять так неожиданно свалившуюся ей на голову неприятную миссию.

Хоть бы заранее предупредили. Хоть бы за день, с огорчением думала Мария Дмитриевна, стучась в первую дверь.