Расстрел в песочнице

Хоронили их в один день. Потом прошла информация об этом доме, что их милиционер спасал, сам в реанимацию попал. Вот так это было. У меня до сих пор неприятный осадок. А ведь прошло столько лет, много лет. Заключение экспертов гласило – угарный газ! Подростки что-то жгли типа факела из полиэтилена, еще какие-то тряпки навернули и зажгли, чтобы было светло. Банально задохнулись. Углекислый газ и что-то там еще, я не помню.

У меня на душе как камень лежит, который я скинуть не могу. Вроде все силы приложил, чтобы помочь, но я не помог. Я б сейчас бы сказал – я такой героический, тельняшку порвал – вытащил, сознание потерял – не получилось. Не получилось…

Пьяная стрельба

Потом еще был случай – так же сидим вечером в субботу или воскресенье на Кроншдатской. Со мной оперативник был, вновь назначенный – у него ни оружия еще, ни подготовки, так что и допуска никуда особого нет. Димка Филин, как сейчас помню.

И какая-то информация прошла – по рации передали: на даче кто-то стреляет. Нам надо было перейти на арбековский пост ГАИ, дальше нас бы проводили. Ну, а мы подумали: наши дачи, вот они! Я взял пистолет, мы добрались до поста ГАИ пешком. В то время транспорта особо не было. А если и был, то его и пинками не заведешь. Гаишники объясняют: там стреляли, послали за вами.

Не до разговоров, надо ехать быстрей! Народу полно на дачах, день выходной, приятный летний день. И мы поехали. Оказались около дачи Маюлова, и моя там дача. Лесное общество. Арбековский переезд. Не наша земля – Пензенский район!

Но здесь уже как-то не по-людски развернуться, мы уже приехали. Потому что Пензенский РОВД все равно находится в Терновке. Не знаю, для чего так сделано, но и размышлять об этом было просто некогда! Слышим – бух! – выстрел. Побежали.

Таксист нам показал – вот эта улица, пойдете, там найдете. Улица длинная, и вот мы от центральной улицы мчимся. Нас там встречает женщина и говорит: так и так – у меня там муж, дача двухэтажная, муж на втором этаже, у него там оружие, и он стреляет.

А кто муж? Муж армянин, сама русская. Мужу 70 лет. Он атлетически сложен, как выяснилось потом, здоровый. «Он, – говорит супруга стрелка, – закрылся на втором этаже, и у него там две женщины».

– Заложницы?

– Не знаю…

– А что случилось?

– Да непонятно, я с ним пробовала говорить, а он… стреляет!

Мой помощник говорит: давай ворвемся! «Ну, какой ты прыткий, на хрен!» Мы осмотрелись. Дача как дача, в окнах никого не видно. И вот мы по земле, через крыжовник, по-пластунски. Оружие только у меня одного. Подползли, в домик зашли.

Ну, это только сейчас быстро говорю, а тогда, я не знаю, сколько это по времени длилось. Та минута не равна одной минуте наяву. Не знаю даже, сколько она длилась. Зашли, потихонечку дверь открыли. На первом этаже никого нет. На второй этаж проникнуть проблематично. Лестница приставная поднята на второй этаж и там брошена. На нас глазеет сверху дырка такая, это – лаз.

Но там, наверху, слышны шумы. Как туда залезать – то? Что-то нужно делать! Тихонечко стол поставили. Не достаю. Потом стул. Встаю, руками – раз! Начинаю подниматься. Так оказался угол кирпичный, кладка такая неоштукатуренная. Моя голова над полом второго этажа поднимается. Скрип какой-то там. Пол и стены безобразно заляпаны: мозги с кровью текут?

Опускаюсь. Вот таких вот движений я сделал, может 100, может 200. Страшно! Честно говорю, страшно! Потом, чувствую, силы покидают. Тут – новый выстрел! Снова женские крики, визг и ругань. Это мужчина ругается, не на нашем языке, только матерится по-русски, наводит, значит, «порядок»! Куда, в кого палит этот полоумный? Надоело уже мне все это дело. Делаю туда рывок, залетаю.

Картина такая: он, «стрелок», лежит на кровати, с голым торсом, брюки надеты. Женщина одна лежит с ним – одетая. И одна сидит, сверху до пояса раздетая. И я вижу краем глаза его движение рукой. К прикроватной тумбочке. Какое-то чувство внутреннее сказало, что это – опасное движение!

Дальнейшее смутно помню. Но что-то я такое сделал. Выбил из его руки оружие. Оказалось, он пистолет попытался пустить в ход. Пистолет бельгийского производства – «Баярд». Я оружие выбил и в этот момент, скорее всего, я его еще и ударил. Рассек ему переносицу, остудил его. Потом сразу Димка залез, мы «стрелка» завинтили. Здоровый ломоть, лет 70, армянин. И такой крепкий. Поддатый, правда, был.

Тут и жена его залезла. Шум и гам. Вообще, к чему я это рассказал? Мы потом нашли у него две новых малокалиберных винтовки, обрез охотничьего ружья, пистолет, ножи я не считаю, сколько их было. А патроны мы ссыпали в картофельный мешок.

И вот – раций тогда не было, телефонов там тоже не было. Вышли, значит. У задержанного руки связаны. На нас, как на двух дедах Мазаях: какие-то ружья торчат за спиной. У Димки еще мешок с патронами. И ведем полуголого «стрелка» на веревке! В гражданской одежде оба!

Немножко не дошли до разъезда дежурки УВД, и вот едут навстречу бойцы: в касках, в бронежилетах, с автоматами – и мы этого дурака ведем. Ну, а мне за этот подвиг выговор повесили по УВД.