Расстрелянный парламент

«Поражение парламентариев было неизбежным. Здесь не было ничего неожиданного. Неожиданным было другое. Ниже по скверу, ведущему к Белому дому, я смешался примерно с двумя тысячами людей. Они выглядели, как любопытствующие, невооруженные молодые люди, которым не было и двадцати. Но они действовали, как протестующие.

ОМОН не смог оттеснить их назад. Они рвались в гущу схватки. К ним присоединялось все больше людей, в стремлении остановить танки, заставить умолкнуть пулеметы. Я был изумлен их усилиями повернуть ход событий, противопоставить решимость гражданского населения силе оружия, чтобы превратить поражение в компромисс.

И ельцинские снайперы начали убивать их. Они побежали. Затем вернулись. Снова и снова. Еще больше убитых. Молодые люди, внезапно застигнутые смертью. Их тела, и тела раненых в спешке проносили мимо меня к «скорой помощи», ожидавшей под мостом. Их унесли только тогда, когда Белый дом капитулировал. Я знаю, что в официальной истории их смерть будет описана лишь в черных и белых тонах, подобно сгоревшему дому, за который они пали».

* * *

Глава администрации Брянска Ю. Лодкин и Председатель Совета Министров Мордовии Ф. Тюрькин вытащены за волосы из машины Илюмжинова, выезжающей от Белого дома. Они шли, как миротворцы. Им разрешил Черномырдин. И вот произвол!

«Ложись, сука, на землю!»

«Мордой на асфальт, руки в сторону».

По раскинутым рукам бьют коваными сапогами. Норовят попасть в голову, по почкам. Как мне потом рассказывал Юра Лодкин, его спас головной убор. Били профессионально. Били и на Петровке, 38. Туда их привезли, как арестованных. Сперва провели сквозь строй ОМОНа, сквозь избиения и унижения… А в тюрьме один офицер, наблюдавший избиение региональных руководителей и парламентариев, не выдержал и закричал: «Прекратите! Что вы делаете?!. Остановитесь!»

* * *

Илюмжинов и Аушев сделали белый флаг из занавески Зорькина.

* * *

Илюмжинов не верил, когда по выходящим и сдающимся руцкистам был открыт огонь.

Убедился, когда пришел сам в Дом Советов. Пришел на три дня, заявив протест: остаюсь, мол, до тех пор – пока не снимут блокаду и не выпустят безоружных из Белого Дома.

По Илюмжинову и Аушеву стреляли… И слышен был приказ: «Илюмжинова – на поражение!».

Руцкой показал Илюмжинову и Аушеву свой автомат – он был в масле… Не стреляла и его охрана.

* * *

Президент Ингушетии, генерал, афганец Аушев не один раз обращается к войскам: прекратите огонь, дайте людям возможность покинуть здание. В ответ – танковые атаки, пулеметная стрельба.

* * *

Министр иностранных дел А. Козырев, выступая в теле-шоу Лэрри Кинга, сказал о защитниках Верховного Совета: «Да они же там все пьяные!» «Пьяные?» – переспросил Кинг. «Да-а!» – убежденно заявляет министр.

Мне довелось поинтересоваться у ополченцев о том, а не жалеют ли они о приходе в осажденный парламент? «Нам больно за Россию, – получил ответ. – Нельзя с ней обращаться, как с распутной девкой. А здесь мы защищаем не вас, а Закон!»

* * *

Спецназовцы уже брали этаж за этажом. Верхние этажи горели. Оттуда доносилась грустная песня:

– Наверх вы, товарищи,все по местам!Последний парад наступа-а-ет!Врагу не сдае-о-отсянаш гордый «Варяг»,

Пощады никто-о не желает!..

* * *

Журналист Иван Болтовский приводит в газете «Правда» удивительный факт. Спецназовцы арестовали старика. Он сказал: «Не бойтесь, я поэт, а не бандит… Я прочту стихи. А потом сдавай меня или ставь к стенке…» И он стал читать Твардовского:

Я убит подо Ржевом.В безымянном болоте,В пятой роте, на левом,При жестоком налете…Фронт горел, не стихая,Как на теле рубец.

Я убит и не знаю,Наш ли Ржев наконец?

После чтения у спецназовца застыли слезы на глазах. Хорошо, что было темно. – Ну, а теперь веди, сынок, – закончил поэт.

* * *

Наконец-то вновь появился тот самый офицер из «Альфы», который выводил первую группу безоружных из Дома Советов. Он назвался Володей. Он ушел с предложением Руцкого – пойти на переговоры с руководством и дать возможность выйти всем.

Баранников и Иона Андронов просят «Володю» выступить перед депутатами. Тот соглашается. Необходимо убедить всех в назревшей капитуляции.

Офицер «Альфы» сказал неожиданно хорошо:

– Мы должны выполнить приказ – начать против вас штурм. Наша спецгруппа «Альфа» штурмовала в Кабуле дворец президента Амина, где почти все погибли. Но мы не хотим убивать соотечественников. Не хотим убивать безоружных в этом зале. Не хотим убивать депутатов. Глядя сейчас на вас, я вижу, что многие здесь подобны моему отцу и матери. Мы не хотим вас убивать! Но все равно вас теперь атакуют. Расстреляют из танков и ракетами вызванных уже сюда боевых вертолетов. Поэтому прошу – скорее сдавайтесь.

Было обсуждение предложения.