Расстрелянный парламент

Некий доктор политических наук Д. Ольшанский в газете «Комсомольская правда» намечает стратегию: «Если Президент выдержит паузу, то все, кто поддался на провокацию, будут дискредитированы. И тогда, после паузы, ему будет легче. Если же паузы не будет, Президент нарвется на уже организованное сопротивление». Президент у нас сам стратег, потому он наперед знает каждый свой шаг.

ОПУС – это зондаж общественного мнения. А уж затем и выработка стратегии, как опрокинуть оппозицию.

Президент уверен: съезд не наберет конституционного большинства на импичмент, значит, согласится на референдум, а там уж он развернется, все подготовит…

* * *

В повестке дня IX съезда все-таки не стоял вопрос об импичменте… Вначале обсуждался первый пункт повестки: «О стабилизации конституционного строя». Обсуждался он долго, с переносом на следующий день. Заходила речь в некоторых выступлениях депутатов об импичменте. Хасбулатов наивно парировал: «Импичмент, импичмент. Что это такое? Я не знаю». На следующий день – 27 марта он вынужден под давлением коллег все же поставить в повестку вопрос – о досрочном прекращении президентских полномочий. Пока играл в слова, путался в процедурных тонкостях – чуть сам не поплатился импичментом.

Среди выступавших – Генеральный прокурор РФ, секретарь Совета безопасности… Кстати, Скоков лучше всех выступил (не один я отметил выступление секретаря): «У нас не кризис власти, а кризис государственности». Только за эту правду и за то, что стоит за ней, Ельцин мог уволить Скокова. Хотя кто его знает – за что конкретно был освобожден секретарь Совета безопасности?! Может, действительно, за неподдержку шефа с его ОПУСом, а, может, за то, что действительно беспокоился о безопасности Отечества.

Впервые резко оценил ход президентских реформ Руцкой: «Нужно не корректировать реформы, а изменять их». Уже и приближенные к Ельцину замечают паралич промышленности, инфляционную трясину, спад производства, гибель культуры…

Почему первая попытка включить в повестку вопрос об отстранении Ельцина от должности не прошла? Да потому, что депутаты привыкли, во-первых, к компромиссам, а во-вторых – побоялись, что президентская сторона опять обвинит – не идут депутаты, мол, на сближение, отказываются от протянутой руки.

Вторая попытка оказалась удачной, потому что ночной сговор Ельцина и Хасбулатова и представление на съезде их, якобы, миротворческого совместного проекта постановления «О преодолении кризиса власти и сохранении конституционного строя в РФ» вызвали несогласие у депутатов. Голосование об импичменте было назначено, но импичмент уже выражался и Президенту, и Председателю Верховного Совета.

Хасбулатов почувствовал свою вину, вину за соглашательство, за очередную игру вокруг Конституции… Он не зря изрек: «Я знал заранее, что, начав с предотвращения конституционного переворота, съезд закончит отставкой председателя ВС». Конечно, мы во фракции неоднократно обсуждали вопрос о замене спикера, однако, вопрос о сегодняшнем голосовании возник случайно, как реакция на торг и заговор… Наша фракция, как и другие – из блока «Российское единство» – отчетливо понимали: без Хасбулатова парламент мог стать сильнее.

Но когда наступили минуты голосования – было принято решение во всех оппозиционных фракциях: Хасбулатова валить не будем. Пусть остается. Всем ясно было, что для импичмента Президенту вряд ли мы наберем нужное количество голосов, а вот спикера – с помощью пропрезидентских депутатов – мы сразу свалим… Тогда мы потеряем закаленного уже борца с упрямцем Президентом. Хасбулатов нужен был оппозиции.

* * *

Подготовка к голосованию выглядела битвой… Президентская сторона несмотря ни на что переживала: а вдруг импичмент будет выражен, вдруг хватит голосов. Переживала, потому что против Президента при тайном голосовании могли проголосовать представители исполнительной власти, те, кто работал в президентских структурах. Чтобы этого не произошло, матерые ельцинисты настаивали на голосовании путем электроники. Шли на разные ухищрения. Но главное ухищрение заключалось в принятом решении: бюллетени с вопросом о доверии Ельцину в урны не бросать, а уносить с собой. Вот тогда-то окружение Президента – при сдаче бюллетеня – могло знать, а кто же не поддержал шефа.