Расстрелять перед строем…

…Необходимо отметить особую стойкость, упорство, храбрость и героизм бойцов и командиров 48 тд… Моральное состояние и боевые качества бойцов и командиров высокие. Как дивизия в целом, так и се командир полковник Яковлев заслуживают быть отмеченными…» — указывалось в характеристике состояния 22-й армии, сделанной в те дли се руководством. За два месяца боев она понесла серьезные потери. К завершающему этапу обороны Великих Лук в дивизии из 80 танков, с которыми она начинала боевые действия, в строю оставались лишь два. Остальные были подбиты в боях или неисправны. Несмотря на это, она оставалась самой боеспособной единицей армии, насчитывая около 2,5 тысячи бойцов и командиров…

22 августа немцы наносят на стыке 22-й и 29-й армий (на участке 186-й стрелковой дивизии) мощный удар. В боевом донесении начальника штаба Западного фронта генерал-лейтенанта Д.В. Соколовского и начальника оперативного отдела Г.К. Маландина начальнику Генерального штаба Б.М. Шапошникову отмечается: “1. По уточнению у Ершакова силы противника прорываются в районе Кунья, определяются в 2 пд и 2тд (110, 206 пд и 19 и 20 тд). Противник, как видно из захваченного у него приказа, ставит себе целью окружить группировку Ершакова”. Яковлевцы двое суток сдерживали численно превосходящего противника на оборонительных рубежах города и 24 августа, в соответствии с приказом командования, оставили город, отступая в заданном направлении. Однако в целом ситуация для 22-й армии складывалась драматическая. Осознавая это, Соколовский и Маландин командирует в район действий генерала Ершакова полковника Кузнецова — как значится в их распоряжении от 24 августа, “для выполнения особого задания”. Сложность обстановки подтверждается записью переговоров Г.К. Маландина с В.Д. Соколовским 26 августа в 23.50:

“Докладываю: прибыл и начал разбираться. Положение такое:

1.Части Ершакова (командарм-22) начали выход из окружения, пользуясь северным путем. На линию бывшего передового рубежа вышла дивизия Бирюкова (186) — 30—40%, причем мат-часть — три орудия 45 мм, 3 орудия 76 мм и 2—155-мм. Все мало организовано, требует приведения в порядок.

174-я дивизия начинает выходить разрозненными группами, пока матчасти нет.

214-я дивизия точно так же собирается отдельными группами, сейчас можно насчитать не свыше полка, о матчасти сведений нет. Сам генерал-майор Розанов (214 сд) еще не вышел, его начальник штаба находится Озерцы.

48-я тд вышла в наибольшем порядке, почти до 70% боевого состава.

179-я сд вышла не более 20%, но люди подтягиваются, а о материальной части ничего не слышно.

170-я обозначилась отдельными неорганизованными группами, аналогично 126-я и 98-я сд.

Таким образом, все на выходе, но не представляют из себя боеспособных единиц.

Генерал-майор Пигаревич вышел и находится Озерцы.

Ершакова (командарм-22) пока нет, за ним послана машина.

Обстановка говорит, что полного окружения не было, северная часть открыта и позволяла провести планомерный отход.

Почти все командиры соединений потеряли управление. Ершаков тоже.

Пигаревич (начальник штаба 22-й армии) ничего не знает”».

А дальше произошло то, что в самом страшном сне трудно было представить командиру 48-й танковой дивизии:

«В суматохе отступления и неопределенности не все решения руководства Западного фронта и его представителей были осмысленными, целесообразными. Некоторые принимались под горячую руку. Жертвой подобного решения и стал Д.Я. Яковлев. О том, как это случилось, в 1978 году вспомнил бывший начальник штаба дивизии И.И. Ющук:

“Утром 28 августа 1941 года в деревне Коробкино меня, спавшего за столом, разбудил какой-то лейтенант и передал приказание, что меня вызывает к себе представитель Западного фронта полковник Кузнецов… При входе в дом, где находился полковник, он предъявил документ представителя фронта, тут же сразу меня спросил, что мне известно о противнике. Я доложил данные о противнике на час — два ночи 28 августа 1941 года. Полковник спросил: какое мое соображение о дальнейших действиях 48-й танковой дивизии? Я вынул из планшета свою рабочую карту и кратко доложил решение командира 48-й танковой дивизии полковника Д.Я. Яковлева.