Расстрижонка

– Т-а-ак… А пойдём-ка мы с тобой, мил дружок Ванечка, прогуляемся. Дело-то серьёзное, штук-то у тебя множество… Надобно в тишине обговорить-обдумать.

Когда Бешеный Китай вдруг называет вас «мил дружок» — это… бечь надо немедленно!

Но я же зачем-то сюда пришёл?!

Насчёт «штук у тебя»… Это он пошутил? Или — подколол? Похоже — съязвил. Многозначно.

Естественно, я выразил полную, безграничную и абсолютную готовность. Прогуляться со светлым князем хоть — куда. Хоть — зачем, хоть — в… хоть — на… Хоть — из-за-по-над… А так же — «с» и «от». Или — into. Ежели — вдруг.

Андрей, не оглядываясь на меня, двинулся куда-то вглубь комнаты. Там открылась низенькая, даже для него дверца, и мы, с парой половцев за мной следом, стараясь не расшибить головы об эти… факеншит! — притолоки и своды, двинулись какими-то неосвещёнными переходами на прогулку.

Такой, знаете ли, секретно-подземный плезир. Без бульвара, но с дефиляжем. И променадом в три погибели. Причём они думают, что все три — мои.

Ха-ха. Предки, блин. Попытаться заелдырить — можете. А вот уелбантурить — вряд ли.

Андрей шёл впереди, следом за слугой с огарком свечи, сзади мне дышал в шею луком хан Асадук. Почему-то мне не нравилось происходящее. Почему Андрей не вышел на двор, не повёл меня поверху? И эта его походка… Шарк-шарк… Это знаменитая кавалерийская походка как у Понтия Пилата перед казнью его собеседника, или уже просто старческое?

Как же он, бедненький, в этих… катакомбах? Я-то вообще — не разгибаясь. Но ведь и ему приходится, а с его больными позвонками…

Глава 400

Тут мы вышли в какой-то, худо освещённый коптилкой, закуток. В котором была деревянная дверь. Даже на вид она внушала душевное уважение и интуитивное опасение.

Общий пейзаж настоятельно требовал слогана: «Оставь надежду всяк сюда входящий». А так же — впихиваемый, всовываемый и вносимый.

Андрей стукнул в дверь, открылась окошечко, высунулась морда.

Ну и морда…! Где они такие берут? Или — боже мой… — сами делают?!!

Типа как на конкурсе в начале «Собора Парижской богоматери». На первое место… не уверен. Но в числе призёров — был бы обязательно.

Андрей повернулся ко мне и приказал:

– Пояс с мечами сними. Дальше с оружием нельзя. Вон лавка — оставь. Не боись — не украдут. У меня — воры долго не живут.

Злобный его вид, прозвучавшая многозначность в слове «вор» — меня несколько встряхнули.

– С превеликим удовольствием, распресветлый князь Андрей Юрьевич. Только — после вас.

Опять из меня русская классика выпирает. Но, как Манилов с Чичиковым, пихаясь животами и истекая деликатностью, мы с Андреем в эту дверь точно не полезем. Хотя бы потому, что её шире распахнуть можно.

Моя глупость — жалкая попытка трепыхаться, ерепениться, артачиться, кобениться и гонориться в такой ситуации… вызвала у него кривую усмешку. Он развязал пояс с мечом и положил на скамью. Под его насмешливо-злым взглядом я скинул с плеч портупею с «огрызками» и пристроил рядом с «мечом Святого Бориса».

– А хорошо они рядом смотрятся. Как родные.

Сдерзил я. Нервничаю.

Андрей хмыкнул, за спиной успокоенно выдохнули луком ухватившиеся, было, за рукояти саблей кипчаки.

Дверь противно заскрипела, приоткрылась, и, призывно махнув мне рукой, Андрей шагнул внутрь. Я — последовал.

«Веди, Будённый, нас смелее в бой!Пусть гром гремит,Пускай пожар кругом, пожар кругом.Мы беззаветные герои все,И вся-то наша жизнь есть борьба.Будённый — наш братишка,

С нами весь народ.Приказ — голов не вешатьИ глядеть вперёд!».

Голов — не вешаю. Все одну. Ибо — не на что. Пока. Вперёд — гляжу. Хотя — темно.

По хорошему, мне надо было бы уже визжать на три голоса, заниматься энурезом и плакать от страха. Ползать на коленях, целоваться в засос с его сапогами и просить о милости. Точнее — по хорошему мне вообще не следовало сюда, в Боголюбово — являться. И в Русь Залесскую — совсем. А ещё лучше — во всю «Святую Русь» — не попадать. Не попадировать, не попандопулировать и не вляпываться. Однозначно, абсолютно и… и аксиоматично.

Вот же закон жизни: блуданул неподумавши, ступил по кривой дорожке, прокатился мимо Кащенки «утром раненько» и… «и меня два красивых охранника…». Виноват: и ступаю теперь след в след за князем Андреем Боголюбским. Причём не по «кривой дорожке» — это-то фигня! Топаю по подземелью самого известного палача русского средневековья — Манохи.

Единственный сравнимый персонаж — Малюта Скуратов. Его, кстати, тоже послом посылали. Тоже из Залесья на Юг. И тоже… «не преуспел».

«Там некогда гулял и яНо север вреден для меня».