Рассвет 2.0

Яна Завацкая

© Яна Завацкая, 2020

ISBN 978-5-0051-7751-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Станислав Чон, Церера, год 032 КЭ.

Глава 1. Авария

Cмена началась рутинно, с отправки водного транспорта на Марс.

Туда у нас ходит «Ким Ир Сен», самый вместительный грузовик, минимальная команда – двенадцать человек. Медосмотр проводит робот в пропускном пункте. Автомат в состоянии померить давление, пульс, снять кардиограмму, просканировать кровь на предмет сахара и еще ряда показателей, а также, увы, алкоголя – нарушать сухой закон некоторые умудряются прямо перед рейсом. В случае чего дверь заблокируется – но космотехники обходят эту блокировку запросто, а задержать их физически робот не может. Я, разумеется, тоже не стал бы применять приемы тхэквондо. Но мое виртуальное присутствие отрезвляет альтернативно одаренных. Напоминает о том, что существует Совет, ответственность и возможность отправиться на Землю следующим рейсом и навсегда.

Поэтому за отправкой я должен следить лично. Пока юркие кибертележки таскают по пандусу блоки чистейшего местного льда, экипаж уныло стоит в очереди в пропускник, я поглядываю на стеклянный монитор и пью чай. Все прошло благополучно. Последний в очереди член экипажа – пилот второго класса Зульфия Рахмангулова – покинула пропускник. Я поставил чашку в посудомойку и вымыл руки. В десять у меня был назначен мониторинг у астрофизиков, рутинное обследование – делает все, опять же, робот. Но как известно, с сильным искусственным интеллектом пока что случился пролет, так что решения принимать все равно мне. Любой диагноз – это решение. А уж тем более – назначения и режим.

До десяти срочных дел не ожидалось. Я навел порядок в шкафу с инструментами, обнаружил и выкинул несколько пачек шприц-тюбиков с истекшим сроком годности. Вынес их из списка. Интересно, почему бы не разработать автомат, который занимался бы вот такой ерундой? Но больше в дежурке убирать было нечего. Мы стараемся поддерживать порядок, а то ведь неловко перед коллегами. И я сел писать планы по поддержанию здоровья вверенного мне персонала. Нас, салверов1, на Церере всего четверо. Соответственно, персонал всех пяти станций – трех научных и двух промышленных – мы поделили между собой. Я отвечаю за здоровье трехсот двадцати трех человек. Это предполагает разработку комплексных планов здоровья, контроль за их выполнением и все такое прочее. Впрочем, учитывая, что комплаенс2 пациентов чаще всего на нуле, все эти планы остаются формальностью. Конечно, в спортзал все ходят – не маленькие, сами понимают, что иначе в условиях низкой гравитации организму не поздоровится. Но остальными процедурами и обследованиями дружно манкируют.

В общем, хочешь – не хочешь, а документировать происходящее надо – для статистики, например. Но у меня есть еще и научная цель. Я составил сводную таблицу изменений веса моих пациентов – научников, кибертехников и пилотов. Задумался над тенденциями – не слишком хорошими, атрофия мышечной ткани шла тем интенсивнее, чем больше времени человек проводил на Церере. Надо сравнить ситуацию с другими станциями – допустим, в системе Юпитера. На Марсе в любом случае дело должно обстоять получше. В общем, я размышлял о высоком, и тут раздался входной сигнал.

Посетитель! Неожиданно. Конечно, мы тут и проводим дежурство именно потому, что могут прийти больные. Но приходят они, скажем так, редко. Для чего здоровому лбу-церерианину, еще на Земле обследованному до последней молекулы белка в последней клетке, трудоголику и энтузиасту, переться к медикам? Конечно, бывает всякое – но в таком случае пациентов к нам, как правило, уже приносят.

Я с интересом обернулся. Вошел один из научников – внешне я его помнил, но имя что-то вылетело из головы. Он не из моих подопечных, а вроде бы Кристининых. Кажется, с третьей станции. Планетолог или геохимик, в общем, не из обслуживающего персонала.

Прожив на Церере почти два года, всех уже знаешь в лицо. Тем более, когда у тебя работа такая – с людьми.

Да и лицо из тех, что запоминаются. Высокий и тощий человек в возрасте, с сильными залысинами, впалыми щеками, небольшие глаза странно желтого цвета, тигриные. Чисто выбритое лицо, очень белая кожа. Немолод – впрочем, среди научников встречаются люди и старше, за шестьдесят и семьдесят, хотя в основном у нас работает молодежь.

Рукопожатие ученого оказалось неожиданно крепким.

– Здравствуйте… Станислав? – по-китайски он говорил с сильным акцентом. Я улыбнулся.

– Здравствуйте. Вы, кажется, с третьей станции?

– Верно. Я планетолог, Аркадий Дикий, – представился он.

– Садитесь, пожалуйста, – я указал на стул, – на что жалуетесь?

Он уселся и вздохнул.

– Станислав, вы извините… давайте по-русски? Откровенно говоря, я не очень владею местным международным. Я на станции всего два месяца, а до того толком не изучал. Ведь вы, кажется, наполовину русский?

– Вроде на четверть, – ответил я, легко перейдя на язык моей матери. – Но русский мой родной язык, я вырос в России.