Рассвет Эдема (ЛП)

Сердце стучало в груди. Злость и ярость растекалась по моим венам как жидкий огонь. Дробовик Бена лежал на сидении между нами; не думая, я схватила его и, открыв дверь фургон, вывалилась на тротуар.

— Кайли!

Бен выбрался вслед за мной. Я слышала, как он обходил фургон, и, не обращая внимания на дрожащие руки, встала на ноги, развернулась и подняла дробовик, направляя на него.

Бен остановился и поднял руки, когда я отступила назад, смотря на него поверх дула дробовика.

Сверкала молния, сейчас в отдалении, поскольку буря переместилась. Затяжной дождь ледяной паутиной окутывал мою кожу.

Бен медленно и осторожно сделал шаг вперед, все еще с поднятыми руками. Я оскалилась и ткнула дулом в его сторону, заставив остановиться.

— Назад! — прошипела я, представляя, как выгляжу: дикая и отчаянная со сверкающими в темноте глазами. Я чувствовала свое безумие, чувствовала, как сорвалась с катушек. — Ты останешься там, где стоишь, Бен Арчер. Ни с места, или, клянусь, я убью тебя!

— Кайли, — у него был тихий, успокаивающий голос, хотя он и не сдвинулся с места. — Не делай этого. Пожалуйста. Ты не сможешь выжить здесь в одиночку.

— У тебя, — прорычала я, кривя губы: — нет никакого права что-либо говорить мне! Ты вывалил все это на наши головы. Мои пациенты мертвы из-за тебя! Мэгги и Дженна мертвы из-за тебя! Весь город, весь мир, возможно, катится к чертям. Из-за тебя! — с каждым новым моим обвинением, брошенным ему, он вздрагивал, как будто мои слова были камнями. У меня перехватило дыхание, и я попыталась сделать вдох, чтобы прийти в себя. — Всю мою жизнь, — прошептала я: — я хотела помогать людям, спасать их. Поэтому стала врачом, поэтому для меня это имеет значение. Я так сильно хотела победить эту штуку. И все, над чем я так тяжело работала, рухнуло, когда ты появился в моей клинике со своим демоническим другом!

— Тогда убей меня, — он опустил руки на этих словах, смотря на меня мертвыми полуприкрытыми глазами. Я в шоке смотрела на него, но он не двигался. — Ты права, — тихо проговорил он. — То, что мы сделали, то, что произошло в лаборатории, этому нет прощения. Мы высвободили что-то, что может уничтожить все. И если я… — он замолчал, закрыв глаза. — Если я заслуживаю смерти, если, убив меня, ты все расставишь на свои места, тогда… сделай это, — открыв глаза, он встретился со мной взглядом, с печалью, но без страха. — Если это тебя утешит, — отрывисто сказал он. — За Мэгги и Дженну, и всех остальных, делай то, что должна. Никто не осудит тебя за то, что ты нажала на курок.

Мои руки дрожали, оружие было ледяным, извилистый изгиб металлического курка впивался в кожу. Я поняла, что это могло бы быть так просто — быстрое нажатие, едва заметное действие. Я смотрела поверх дула дробовика на мужчину, стоящего под дождем, в груди стало тесно, дыхание перехватило, мозг лихорадочно работал. Никто не услышит выстрел, поскольку мы далеко от города. И даже если услышат, то вряд ли кому-то будет до этого дело.

Бен стоял, не двигаясь, под осыпавшими плечи каплями дождя. Он ждал моего решения, убью ли я его.

Господи, Кайли, что же ты делаешь? Ты действительно собираешься хладнокровно убить этого мужчину? Ужас быстро и неожиданно пронзил меня. Я была врачом, давала клятву спасать жизни вне зависимости от обстоятельств и личных эмоций. Бен спас мне жизнь. Если бы его не было рядом, когда существа напали, я бы превратилась в груду костей и крови на полу клиники. Так же, как и Мэгги с Дженной.

И затем весь страх, отчаяние, сожаление и вина за все прошедшие последние три дня поднялись черной накрывающей меня волной. Я ослепла от слез, дыхание сперло и весь мир как будто погрузился в туман. Дробовик упал из моих поникших рук грязь, когда к моему великому ужасу я заплакала.

Мгновение спустя меня обняли сильные руки, прижимая к широкой груди. На долю секунды меня обуяла злость, но она тут же отступила. Я потерпела поражение. Я потеряла все. Не только пациентов, которых поклялась спасти, свою семью, друзей. Вдобавок ко всему я потеряла свою человечность. Теперь мир наполнен монстрами и вещами, которых я не понимаю, меня чуть не съели мои собственные мертвые пациенты, мне некуда идти, нет больше дорогих и знакомых мне мест. Я прильнула к Бену и зарыдала, безобразно хватая ртом воздух, рубашка Бена покрылась пятнами и вся промокла от моих слез.

Бен ничего не сказал, просто держал меня, пока я плакала, мы оба стояли под дождем. Моя спина и плечи заледенели, они насквозь промокли, но мои руки, прижатые к его телу, и та часть лица, к которой прижималась его щека, были очень теплыми. В конце концов, слезы прекратились, и мое дыхание снова пришло в норму, но он меня так и не отпустил. Одна рука обвила мою поясницу, вторая обнимала плечи, прижимая меня к нему. Его голова была склонена ко мне, щекой я чувствовала его щетину.