Рассвет над океаном

За несколько часов он вытянул у Мии подробности. Вокруг неё — большой город, с местными жителями она может объясниться на их родном языке. Что это за язык? Английский, немецкий, испанский, китайский, японский? Азия и обе Америки отпадают: Мия просто не успела бы туда долететь, ещё ночью она была в Берлине. На набережных северных морей, в Англии и в тех странах, где говорят по-немецки, сейчас слишком холодно, чтобы пить кофе на открытом воздухе. Значит, остаётся одна Испания. Барселона, Валенсия, Малага? «Город в клеточку», — обмолвилась Мия, и я утвердился в мысли, что она в Барселоне. Чтобы узнать, где она собирается остановиться, мне пришлось на минуту притвориться ею. В этом было что-то постыдное, словно я читал её тайный дневник, и, получив название отеля, я пообещал себе больше так не делать. Но тогда у меня не было иного выхода.

Вечером я улетел в Барселону. Рената Хауэр не регистрировалась в этом отеле, Мия назвалась другим именем. Мне пришлось ночевать там самому, а потом ждать, когда она спустится завтракать. Она заметила меня, как только переступила порог ресторана. Заплаканная, трезвая и мрачная.

— Зачем ты приехал? Я же написала, что должна побыть одна!

— Побудешь. Когда расскажешь, что происходит. Но сначала нам нужно сделать нечто важное.

Не знаю, что было сложнее — уговорить священника церкви Святой Анны обвенчать двух людей, которых он видел впервые в жизни, или заставить Мию пойти со мной к алтарю. Но я справился и с тем, и с другим. Для мужчины и женщины, живущих с поддельными документами, нет никакого смысла в светском браке. Венчание — совсем другое дело. Я надеялся, что сакральная торжественность и красота древнего обряда раз и навсегда вразумят мою несносную возлюбленную, и больше она от меня не сбежит.

Несколько часов спустя мы стали супругами. Всё было по-настоящему. Звучал орган, зыбко сияли свечи, прозрачный шёлк покрывал Миины волосы, её рука трепетала в моей руке, глаза её влажно блестели, глубинной силой и страстью были наполнены три её «Да!» Мы долго целовались на площади перед храмом, сорвав аплодисменты у группы туристов, а потом отправились куда глаза глядят гулять по дивному клетчатому городу.

— Смешно: была мисс Паркер, а стала миссис! — первое, что я услышал от своей жены.

Сказала — и осеклась, и посмотрела виновато. Я догадался, что её смутило.

— Неужели ты думаешь, я мог забыть о своих корнях, о том, кто я и откуда? Да, Мия, я Паркер. Преступления предков всегда будут лежать на моих плечах. Но что, если моё предназначение — именно в том, чтобы искупить эти грехи своими добрыми делами?

Она ничего не ответила, лишь теснее ко мне прижалась.

— Пришло время побеседовать начистоту, — напомнил я. — Излейте мне душу, миссис Паркер. И только попробуйте что-нибудь утаить!

— Давай где-нибудь посидим.

Мы зашли в первый попавшийся ресторан и заказали ужин.

— Он меня не отпустил! — собравшись с духом, проговорила Мия.

— Центр?

— Да. Я всё время думаю о том, что он — как стоял, так и стоит! После всего, что там сделали… с мамой, с тобой, со мной, с Анжело… с десятками других детей и взрослых… Он — стоит! Никто не понёс наказания. Чудовище Рейнс тихо умрёт в своей постели. Чудовище Лайл тихо займёт его место. Сколько ещё жизней… и сколько семей они разрушат и уничтожат? Если бы ты знал, как я ненавижу их обоих! А ведь я тоже была причастна ко всему этому, понимаешь? Как ты сказал? «Искупить грехи своими добрыми делами»? Тебе легче. Ты можешь лечить людей, спасать их, дарить им радость. Я ничего такого не умею. Меня учили… совсем другому.

Я понимал. И, боже, как я радовался, что приехал сюда, не откладывая, и не дал ей наделать глупостей!

— Ты что, собиралась в одиночку выступить против Центра?!

— Не знаю. Я уехала, чтобы спокойно обо всём подумать… Хотя вчера и сегодня думала только о тебе.

— Почему ты не поговорила со мной раньше, Мия? Я чуть лоб не расшиб о твоё фальшивое «всё хорошо»!

— Снова тебя в это втягивать? Сейчас, когда ты, наконец, освободился от них и стал жить, как нормальный человек? Когда ты занят своим делом и не должен больше убегать и прятаться? Джарод, я не могла!

Верна себе! Смогу ли я «жить, как нормальный человек» без неё, у меня она не спросила!

— Я ненавижу их, — повторила Мия, — и должна добиться, чтобы они получили по заслугам. И больше никому не навредили. Но дело не только в этом. Там остался… Сидни. Ты когда-нибудь задавался вопросом, почему, зная так много, он все эти годы продолжает работать в Центре? Какой цепью они его приковали? Я хочу, чтобы он тоже был свободен. И чтобы мы, наконец, узнали друг друга как дочь и отец, — секунду помолчала и продолжила: — А ещё я хочу сама стать матерью.

— Стать матерью? Но ты же…

— Я очень хочу ребёнка! От тебя, ни от кого другого! Не нужны мне никакие доноры. Но рожать, зная, что наше дитя в любой момент могут украсть и сделать из него монстра… Джарод, меня трясёт от одной мысли об этом! На всей Земле не найдётся для нас безопасного места, пока существует Центр.

Мия остановилась и глубоко вдохнула, стараясь совладать с эмоциями.