Рассветники

Я подавленно промолчал, она права, мы счастливчики. Уже сейчас трудоустроена, как говорят чиновники, только половина населения, усиливающаяся автоматизация каждый день выталкивает на улицу сотни тысяч человек, президенты и премьеры всех стран бьются головами о стены, стараясь хоть чем-то занять народ. Шестьдесят процентов работающих, это вовсе не значит, что все шестьдесят работают, как сказали бы в старину, когда обслуживающий персонал если и считался работающими, то как бы людьми второго сорта, а сейчас менее трех процентов заняты в производстве, примерно семь процентов заняты в науке и хай-теке, а остальные либо всевозможные парикмахеры, стилисты, визажисты, дизайнеры, инисты, абигисты, флористы и прочие менеджеры менеджеров… Из заводов, фабрик и офисов не выходит масса народу, как в старые времена, да еще все в один час. Вообще о заводах и фабриках имеем смутное представление, все автоматизировано, даже в офисах по большей части пусто, большинство работают удаленно, широкополосная связь позволяет сохранять эффект присутствия.

Официант, молча угадав наше настроение, принес еще мороженого, совсем что-то фантастическое, настоящие средневековые башни с зубчатыми стенами и крохотными флажками из красного шоколада.

– Если хочешь повязаться, – предложила она, – то давай, если это поднимет тебе настроение.

– Вязка не поднимет, – ответил я.

– А что?

– Не знаю, – сказал я. – Наверное, только ты в моих объятиях.

Она улыбнулась:

– В твоих руках, в смысле? Твоей полной и безраздельной власти? Что-то мне кажется, ты не хайтековец, а как раз медиевист. Тебе бы феодалом быть, а женщина чтобы в чадре…

– У них женщины в чадре не ходили, – возразил я, – хотя да, платок был обязателен… Энн, я все равно тебя добьюсь! Я упорный.

Она задорно улыбнулась:

– Посмотрим!

Глава 4

Энн участливо предложила мне заехать на обратном пути в любой из клубов по дороге, где собираются любители одноразового секса с незнакомцами, там спросить имя или попросить номер телефона считается дурным тоном, я отказался, отвез ее, а сам вернулся домой и сразу же ввалился в спальню, где и рухнул, не раздеваясь, на постель.

В другой комнате через распахнутую дверь видно спортивную скамью, набор гантелей и даже беговую дорожку, а в дверной проем вделана перекладина. Был такой период года три тому, вдруг почему-то устыдился своей не весьма фигуры, но качаться оказалось трудно и нудно, а у меня всегда, едва беру в руки тяжелые гантели, в голову стучит здравое: одурел, ты же умный, у тебя же голова, а ты что развиваешь? Что ну уж совсем не понадобится при сингулярности!

Сейчас тоже попытался представить себе этот быстро надвигающийся мир, о котором большинство жвачных даже не имеют представления, но перед глазами стоит прекрасное в своей неповторимой чистоте и доброте лицо Энн, а в черепе больно стучит, как дятел железным клювом, вопрос: ну почему? Что я не так делаю?

На боковой панели жвачника вспыхнул зеленый огонек вызова, номер Вертикова, одного из моих работников.

Я сказал вяло:

– Связь.

Через мгновение на весь экран появилось его широкое потное лицо, он сперва всмотрелся в меня, человек очень предупредительный, заговорил участливо:

– Я не потревожил? А то смотрю, ты почему-то дома, но не спишь…

– Не сплю, – подтвердил я. – Это я мыслю.

Он сказал бодро:

– Это хорошо, у нас на тебя вся надежда. Помнишь, ты говорил, что хотел бы тоже коттедж купить?

– Уже не хочу, – ответил я хмуро.

– И правильно, – сказал он. – Я столько намучился с этим гребаным ремонтом! Представляешь, купил такой милый загородный домик, думал и зиму там пробуду, а там холодина, как на Колыме! Вызвал умников, отодрали окна, а там щели в два пальца шириной!.. И так все до единого!.. А сегодня прочел, что Абрамович купил дворец за триста миллионов долларов, сердце прямо рвется от сочувствия. Это ж сколько там окон ему придется бедному конопатить?..

Я сказал брезгливо:

– Что за человек такой жалостливый? То Памелу Андерсен жалел, что не сможет играть на баяне, теперь вот слезу роняешь из сочувствия к Абрамовичу… Говори, чего звонил?

– У тебя лишней матки кампонотуса не отыщется? – спросил он. – А то моя совсем мало яиц откладывает. Боюсь, скоро помрет.

– А как ты подсадишь новую? – спросил я.

Он отмахнулся:

– Да придумаю. Либо их запахом обрызгаю, либо еще как обману… Снабдишь твоего верного оруженосца?

– Снабдю, – ответил я.

– Отлично, – обрадовался он. – Завтра в офисе передашь?.. Покажи, как они у тебя сейчас.

Я слез с дивана, взял мобильник и повернул его камерой в сторону стены, что от пола до потолка в формикариях и мирмекариях разных конструкций.

– И где они? – спросил он.

– Смотри лучше, – сказал я насмешливо. – Ты их от фуска хоть отличаешь?.. Позумь, пройдись поиском…

Он сопел и пыхтел, пытаясь рассмотреть матку получше, у меня она откладывает яйца, как скорострельный пулемет, а я вспомнил, как все это начиналось.