Любовь Бершадская

Растоптанные жизни

Рассказ бывшей политзаключённой

От издателя

…Ещё одно свидетельское показание. Без претензий, непосредственное, иногда наивное, но именно простодушие и прямота изложения придают ему силу подлинного человеческого документа. Талантливая балерина, актриса, потом, — в годы войны, — переводчица при американском посольстве в Москве, Любовь Бершадская провела десять лет в советских концентрационных лагерях и тюрьмах, после чего была реабилитирована «за отсутствием состава преступления». Она многое испытала за это время и многое видела — в том числе, например, забастовку в лагерях Джезказгана, когда (уже после смерти Сталина и падения Берия) продолжалась та же практика массового уничтожения ни в чём неповинных людей, и заключённых расстреливали и давили танками в зоне. Очевидцы, побывавшие в этой лагерной зоне уже много после, рассказывают, что земля Джезказгана сантиметров на двадцать была пропитана кровью раздавленных танками мужчин и женщин…

Любовь Бершадская была очень далека от всякой политики. Её насильственно превратили в политического деятеля: она стала одним из руководителей лагерного мятежа, мужественной участницей сопротивления и, наконец, автором книги, в которой бесхитростно и скромно рассказывает о том, чему оказалась живым (и случайно выжившим) свидетелем. Скромность её рассказа особенно впечатляет. Тихий доверительный голос, почти шёпот, нередко лучше слышен людям, нежели громкая патетическая декламация.

Издатель

Россия

Я трижды повторяю это слово:Проснувшись утром, в полдень, перед сном —И каждый раз оно звучит всё новойМолитвою в сознании моём.Россия, Родина моя, Россия,Великая страдалица моя!По-матерински ты меня растила,И всё сносил я молча за тебя.

Ты так же тихо, молча, по привычке,Стиснув свои печальные уста,Тащилась в лагеря на перекличкиС единственной надеждой на Христа.С твоей груди сорвали крестик медный,Но по Руси шагаешь ты с другим,Он в твоём сердце символом наследнымОстался навсегда непобедим.

Но слышит мир тяжёлые ударыБольного сердца, громче всяких слов,Они слились сквозь лагерные нарыВ набатный звон твоих колоколов.За красною зубчатою стеноюХотели скрыть от мира, от людей,Как за одной злодейскою спиноюРоссию гнали в сотни лагерей.Но правда есть! Она в глазах застывших —

Её нельзя ни спрятать, ни убить…Я говорю от имени погибших,Кому не суждено было дожить.К. Рябинин

От автора

Растоптанные жизни, разбитые семьи, осиротевшие дети, разрушенное здоровье, озлобленность и полная потеря веры в человека — всё это последствия советского режима и советских лагерей.

Много разных лиц, среди них и такие талантливые писатели, как Солженицын, Надежда Мандельштам, Эдуард Кузнецов и Евгения Гинзбург, написали книги на эти волнующие, удручающие темы. Всё, что можно было сказать об этом, как будто уже сказано. Почему же тогда я, скромная артистка балета, решила тоже взяться за перо? Ответ на этот вопрос очень прост. Читая книги всех этих авторов, сквозь затуманенные от слёз глаза я видела своих погибших друзей, не вернувшихся из застенков КГБ и лагерей Советского Союза, я слышала их голоса, их предсмертные просьбы рассказать миру о них, об их несчастной доле, бесславной гибели от рук сталинских чекистов.

Написав эту книгу, моё свидетельское показание, я выполняю свой непременный, святой и скорбный долг перед моими соузницами, с которыми в течение десяти лет я делила нашу общую горькую участь: вместе мы мёрзли и голодали, делились последним кусочкам хлеба и, захлёбываясь от слёз, поверяли друг дружке нашу душевную боль, тоску по детям, родным и всему тому, что осталось позади и ушло безвозвратно.