Растревоженный эфир

— Он написал такой хороший текст. Такие остроумные стихи. Любовные песни очень нежные и в то же время современные. Что же касается музыки… Не хочу хвалиться, мистер Арчер, но мы дали прослушать несколько песен профессионалам, работающим в этом бизнесе, и песни произвели на них должное впечатление. Профессионалы, много чего видевшие на своем веку, пришли в восторг. Они сказали нам, что у нашей комедии блестящие перспективы. Так и сказали, можете спросить у мистера Барбанте. Блестящие перспективы. — Внезапно Покорны вскочил, навис над столом, положил бумаги перед Арчером. Режиссер увидел на листках многочисленные пятна. Похоже, Покорны и ел, и работал одновременно. — Вот, посмотрите… Возьмите любую песню. Прочитайте ее, пропойте. Убедитесь в высоком качестве нашей работы. Разумеется, это черновой материал, он требует доработки, но уже сейчас видно…

— Манфред, — Арчер чуть отодвинулся от стола, — я не читаю ноты. Не могу отличить…

— Музыкальные комедии могут принести миллионы долларов. Посмотрите, сколько стоят теперь билеты в театры. Двадцать, тридцать долларов, а идут мюзиклы по три года. Миллионерами становятся люди, которые пять лет тому назад не могли купить в кафе-автомате стаканчик кофе. Если песня становится популярной, ее авторы могут до конца своих дней плевать в потолок. Музыкальные автоматы, радио, кино… — Покорны не мог остановиться, с головой погрузившись в мечты о грядущем богатстве. — Как объектам инвестиций им нет равных! — Он уже кричал, воротник рубашки пропитался потом. — За двести долларов я готов дать вам двадцать пять процентов моей доли. Это справедливо? — Он озабоченно всмотрелся в лицо Арчера. — Мало? Вы считаете, что я жадничаю? Пятьдесят процентов. Я напишу расписку. Черным по белому. Мы можем заверить ее у нотариуса. Два экземпляра. Вы только прочитайте эту песню. Напойте мелодию. — Он начал рыться в бумагах. — Вот эту. — Покорны вытащил три листка нот с написанным под ними текстом. — Название «Но не могу я, не могу тебе сказать».

— Я уверен, что песня отличная, Манфред. — Арчер листки не взял. — Но я уже говорил, что ноты для меня — темный лес. И потом, мне не нужна…

— Хорошо, — торопливо прервал его Покорны, словно боялся окончания фразы, недоговоренной Арчером. — Ноты — не главное. Сидите и слушайте. Я спою ее вам. — Он затравленно огляделся. — Где у вас пианино?

— К сожалению, пианино у нас нет, — ответил Арчер. — Никто из нас не умеет играть.

— Ничего страшного. Не имеет значения. Я спою без пианино. Вы все равно уловите идею. Это главное — уловить идею. Комедия о Дальнем Западе. Вы знаете…

— Да, — кивнул Арчер, надеясь, что ему не придется слушать пение Покорны. — Барбанте говорил мне. Но…

— Это сцена в дансинге. — Покорны его не слушал. — Главный герой — ковбой. Парень он скромный и, каждый вечер приходя в дансинг, большими глазами смотрит на одну из девушек, сопрано. Он здоровяк, но при виде Элли, так зовут героиню, просто лишается дара речи. Хочет сказать, что любит ее, но с его губ не может слететь ни слова.

Покорны отступил на шаг, поправил очки, близоруко всмотрелся в верхний листок. Откашлялся.

— Манфред! — Арчера охватила паника. — В этом нет абсолютно никакой необходимости. Я верю вам на слово. У меня нет слуха, к тому же я никогда не возьму…

Покорны запел. Время от времени он закрывал глаза, дабы слова звучали более проникновенно:

Корову я доить могу,

Лассо бросать на всем скаку,Но не могу я, не могуТебе сказать…Могу любого вразумить,Телка от колик излечить,Но не могу я, не могу

Тебе сказать…Могу ломиться напролом,Могу побриться топором,Но не могу я, не могуТебе сказать.

Арчер смотрел на маленького толстячка, который стоял посреди его кабинета, покачивая руками в такт музыке, потея в ярком неглаженом твидовом костюме, и пел. Благодаря акценту песня звучала очень забавно. В нее, пусть слова и не отличались оригинальностью, Покорны вкладывал всю надежду на спасение от могущественных сил, которые давно уже решили его судьбу. Слушая песню, Арчер знал, что он даст Покорны деньги, за которыми тот пришел к нему в такую рань.

Покорны допел песню до конца. На несколько мгновений в кабинете повисла тишина. Композитор застенчиво смотрел на Арчера.

— Что вы об этом думаете? — чуть ли не шепотом спросил он.

— По-моему, очень милая песня.

— Благодарю вас. — Покорны улыбнулся. — Разумеется, вы понимаете, что петь ее должен молодой человек, тенор, очень симпатичный молодой человек, на фоне декораций, в сопровождении оркестра. Тут очень важна линия кларнета…

Арчер достал чековую книжку.

— Послушайте, Манфред, денег я вам дам. И мне не нужна никакая доля… — Он начал выписывать чек.

— О нет, мистер Арчер, — запротестовал Покорны. — Пожалуйста. Я не могу брать у вас в долг. Я настаиваю…