Растревоженный эфир

— Я думаю, мы должны переехать, — предложила Китти. — В деревню. Подальше от телефонов. Подальше от этих ужасных людей. Клемент… — В голосе Китти слышалась мольба. — Давай завтра сядем в машину Вика, поедем в Коннектикут, найдем маленький отель или даже дом. Сейчас не сезон, так что платить придется сущие гроши.

— Ты забываешь про один пустячок, дорогая. Я работаю. — Арчер почувствовал укол вины, потому что идея показалась ему очень уж привлекательной.

— Ты мог бы приезжать по четвергам. Даже два или три раза в неделю. А остальное время мы могли бы отдыхать и не думать об этом кошмаре. Ты выглядишь очень усталым, Клемент, и плохо спишь. Я слышу, как ты всю ночь ворочаешься и стонешь во сне.

— Вик может сейчас пожить на природе, — подала голос Нэнси. — Вчера его выставили из «Театра Гриффита». — Речь шла о второй программе, в которой Эррес работал на постоянной основе. — И за три недели ему ни разу не предлагали новой работы.

— Посмотрим, — ответил Арчер. — Может, завтра все придет в норму.

В кабинет вошла Глория.

— Миз Арчер, пришел человек из прачечной. Ждет на кухне. Утверждает, что дыры на занавесках — не его вина. Хочет поговорить с вами.

Китти тяжело поднялась.

— Хорошо, я с ним поговорю.

Нэнси и Арчер наблюдали, как Китти с трудом ковыляет вслед за Глорией. Арчер задумчиво погладил лысину. Нэнси достала сигарету, откинула вуалетку, закурила.

— Жалеете, что приехали в Большой Город, профессор? Вас вновь потянуло к простой, незатейливой академической жизни?

Арчер устало улыбнулся.

— Насколько мне известно, во многих колледжах тоже есть телефоны.

— Ты сегодня пойдешь на собрание в «Сент-Реджисе»? — спросила Нэнси, листая страницы журнала и не глядя на Арчера.

— Скорее да, чем нет, — после паузы ответил он.

— Собираешься выступить?

Арчер кивнул:

— По просьбам общественности.

— И что ты им скажешь?

Арчер пожал плечами.

— Кто знает? Наверное, поделюсь с ними прописными истинами. Думаю, то же самое будут говорить и остальные. Свобода мнений, никакой цензуры, нет обвинениям и давлению со стороны. Скучновато, но что еще можно сказать? Как мне представляется, главное не в том, что ты скажешь, а в том, что ты придешь туда. — Он подошел к столу, начал набивать трубку. Нэнси поднялась, бросила журнал, аккуратно оправила юбку. Арчер с удовольствием наблюдал за ней. Сегодня она выглядела очень мило, не такой измученной, как в день спектакля Джейн.

— У тебя отличная шляпка, Нэнси. — Арчер улыбнулся.

— Клемент, — Нэнси пропустила комплимент мимо ушей, — ты думаешь, от этого будет польза?

— От чего?

— От собрания.

Арчер пожал плечами, раскуривая трубку.

— Кто знает? Кто знает, от чего нынче будет польза, а от чего нет? Польза точно будет только от одного: если земля вдруг разверзнется и Россия провалится в тартарары. Но на это рассчитывать не приходится, а делать что-то надо.

— А может, оно принесет много вреда? — спросила Нэнси, не отрывая взгляда от Арчера. — Я про собрание. Тебе не кажется, что люди, которые выступят на нем, подвергнутся особенно яростным нападкам?

Арчер глубоко затянулся, выпустил струю дыма.

— Вероятно. Скорее всего так оно и будет.

— Тогда, может, лучше не высовываться? На какое-то время лечь на дно. Не подставляться под обстрел?

Арчер встретился с Нэнси взглядом.

— Я не знаю. — Он никак не мог понять, куда клонит Нэнси, говорит ли она от себя или уже обсудила этот вопрос с Виком и теперь выражает их общее мнение. — Я в этих играх новичок. Поэтому не могу однозначно сказать, хорошо быть мучеником или нет.

Нэнси шагнула к нему.

— Только не сердись на меня, Клемент.

Арчер улыбнулся:

— Я ни разу не сердился на тебя с тех пор, как в тридцать пятом году ты предложила мне фляжку Вика. Даже если бы я хотел рассердиться на тебя, я не знаю, как это делается.

Быстрая нервная улыбка пробежала по губам Нэнси.

— Они бы оставили тебя в покое, если бы ты не попытался помочь Вику.

Вот тут надо быть очень осторожным, подумал Арчер.

— Я пытался помочь многим, Нэнси. — Ему вспомнились Уэллер и Матеруэлл, Атлас и Покорны. — С разными результатами. Некоторые из тех, кого я хотел облагодетельствовать, сейчас лежат в земле, другие несут обручальные кольца в ломбард.

— Но ты вызвал на себя огонь из-за Вика, — настаивала Нэнси, словно в чем-то обвиняя его. — Ради него ты рискнул своей работой. Ты собирался уйти, если бы они выгнали Вика, так?

— Я не знаю, Нэнси. — В голосе Арчера слышалась безмерная усталость. — Это случилось очень уж давно, когда я был храбр, молод и многого не знал.

— Это мне известно.

— Может, дело вовсе не в Вике. Может, дело в том, что в либеральных салонах называют принципом. Старомодным таким, средних размеров принципом.

Нэнси подошла к Арчеру вплотную. Он вдыхал свежий, будоражащий аромат ее духов, видел маленькие морщинки у глаз. Ее широко раскрытые сине-серые глаза сверкали.

— Клемент, я давно хотела сказать, что я тебе очень признательна.

— Да ладно тебе, — нервно ответил Арчер, ему не хотелось, чтобы его благодарили за то, что он делал по велению души.